Впрочем, чтобы познать это, ей надо было лишь пройти по коридору к его спальне…
Оставшись сидеть в старом кресле у камина, Анна откинула голову на высокую спинку и уставилась в темное окно, за которым хлестал дождь. Поддаться своим желаниям значило разочаровать слишком многих людей – родителей, братьев, невесток. Переспав с Джошуа, она навлекла бы позор на всех них.
А Кеньону пришлось бы сделать ей предложение. Она на минуту представила себя его женой. Какое это было бы счастье – каждое утро завтракать за одним столом, вместе растить детей, болтать и смеяться холодными осенними вечерами. Но безжалостная действительность прервала ее фантазии. Джошуа не хочет на ней жениться. Когда она предложила ему пойти к отцу, на лице его проступил неподдельный ужас. И все же порой – когда он смеялся над ее шутками или заглядывал ей в глаза, Анна чувствовала, что между ними существует некая душевная связь…
Беспокойные пальцы Анны теребили рубашку, лежавшую на коленях. Она вспомнила о жестокости Джошуа – о том, как он бросил прекрасную, нежную Лили. Глупо было бы думать, что с тех пор он изменился к лучшему.
Спустя какое-то время Анна услышала, как родители поднимаются по лестнице. Папа что-то тихо говорил, мама смеялась. Дверь в спальню Анны была приоткрыта. Миссис Невилл заглянула внутрь и улыбнулась дочери.
– Ты вернулась, милая? Какая ужасная погода, не правда ли? Наверное, Розочки решили остаться на ночь у своих друзей в Брайтоне. – Ее карие глаза светились любопытством. – А мы с папой гадали, застала ли вас гроза.
Анна выдавила из себя улыбку.
– Да, мы немножко промокли. Вот почему я не спустилась к вам в гостиную.
– Ничего страшного. Мы прекрасно провели время вдвоем. – Миссис Невилл склонила голову набок. – Хорошо погуляли?
– Да. – «Пока на нас не напали бандиты». Увидев, что мама ждет подробностей, Анна добавила: – Мы ездили в гости к дяде Фрэнсису.
– Вот как? – На лице миссис Невилл мелькнуло удивление, быстро сменившееся прежней добродушной улыбкой. – Утром ты расскажешь мне все о моем непутевом братце. Спокойной ночи, милая.
Послав дочери воздушный поцелуй, миссис Невилл ушла. Анна услышала, как щелкнула, закрывшись, дверь спальни родителей.
Она чувствовала себя бесконечно одинокой и подавленной. Несмолкаемый дождь только усугублял уныние, а мысли, словно их тянули за какие-то невидимые нити, то и дело возвращались к Джошуа. Интересно, спит он или бодрствует? Может быть, у него болит голова, и он бродит по своей спальне, как медведь-шатун, нуждаясь в утешении?
Он не обедал сегодня – так же как и она. Душевное напряжение напрочь вытеснило из нее чувство голода, оставив лишь плотское вожделение. Однако Джошуа не мешало бы подкрепиться. Может, сходить на кухню и принести ему поднос с едой?
Анна встала с кресла, радуясь возможности сделать что-то полезное.
Ее разбудил протяжный стон. Анна открыла глаза и удивленно огляделась по сторонам. Оказывается, она заснула прямо в кресле, свернувшись калачиком. Было холодно, все тело затекло. В окно барабанил дождь, ветер с воем гулял по карнизам. На столе оплывшая свеча превратилась в лужицу расплавленного воска.
Девушка посмотрела в другой конец темной спальни и увидела Джошуа, лежавшего в постели. В памяти тут же всплыли события последнего часа. Она принесла ему поднос с едой, но он не ответил на стук. Испугавшись, что он либо потерял сознание от боли, либо поддался безрассудному порыву и отправился на поиски злоумышленников, Анна открыла дверь и обнаружила, что лорд крепко спит. Это зрелище было таким притягательным, что она налила себе чашку чаю и села в кресло полюбоваться на Джошуа. Когда он бодрствовал, она крайне редко испытывала в его присутствии такое умиротворение…
Из груди Джошуа опять вырвался приглушенный мучительный стон. Анна вскочила с кресла, коснувшись босыми ногами ледяных половиц. Там, в темноте, за пределами досягаемости свечи, он беспокойно метался по постели. Может, у него болит голова? Или ему снятся кошмары?
Она поднесла свечу к кровати и поставила на столик. Джошуа лежал лицом к стене, закинув руки за голову, словно пытаясь отразить нападение воображаемого противника. Простыня прикрывала его до пояса. На обнаженных руках и спине вздувались упругие мускулы.
Он опять застонал. У Анны зашевелились волосы на затылке от этого душераздирающего звука. В прошлый раз, когда ему снился дурной сон, и она его разбудила, он отреагировал слишком бурно. Но это ее не остановило. Нагнувшись над Джошуа, она нежно погладила его плечо. Его жаркое тело согрело ее замерзшую руку.
– Джошуа!
Кеньон не ответил, но вздрогнул и повернулся к ней. Она увидела его искаженное страданием лицо. Глаза его были закрыты, а щеки влажно блестели в слабом свете свечи. Охваченная острой жалостью, Анна вытерла слезы кончиками пальцев.
Ей захотелось утешить Джошуа. Не думая о последствиях, она легла рядом с ним и обеими руками обхватила его широкую крепкую грудь. Вдоль его грудины тянулся длинный зубчатый шрам – несомненно, это был след войны. Прижавшись к нему всем телом, она начала разминать его напряженные мускулы, пытаясь их расслабить. Она гладила его лицо и целовала подбородок, шепча бессмысленные ласковые слова.
Постепенно Джошуа перестал стонать и метаться, хотя дыхание все еще оставалось тяжелым. Анна лежала, с наслаждением вбирая в себя тепло его тела. Голову кружили исходившие от него запахи седельной кожи и мускуса.
Все ее существо томилось и дрожало от невероятно сильного желания. Кеньон слабо пошевелился и положил тяжелую руку ей на талию.
– Анна, – сонно пробормотал он, уткнувшись носом в ее волосы.
Она понимала, что он витает где-то на границе между сном и реальностью, и не хотела, чтобы он пробуждался, из боязни быть прогнанной.
– Да, милый, я здесь, – ласково прошептала она, – я здесь, с тобой.
Он судорожно вздохнул, всколыхнув своим дыханием ее волосы. Рука его напряглась и скользнула к ее ягодице. Анна невольно покраснела и затрепетала, почувствовав сквозь тонкий хлопок халата и ночной рубашки, как затвердели его чресла.
Надо уйти. Вспомнить про приличия и вернуться к себе в спальню, пока он лежит в полудреме, потрясенный страшными снами. Сейчас Кеньон не осознает, что происходит, но, проснувшись и увидев ее здесь, придет в ярость.
Однако эта мимолетная мысль испарилась под натиском безумного желания. На балу он расстегнул ее платье и ласкал обнаженную грудь. Она вновь томилась по этим нежным прикосновениям. Ей хотелось, чтобы он потрогал ее в самых сокровенных местах…
