Может, там, в Лондоне, в соборе Святого Георгия, сейчас тоже звонят колокола в честь бракосочетания Николаса и Джастин? Она вся сжалась при этой мысли. Как бы там ни было, девушка знала, что к алтарю с ним могла идти она.
— Простите, мадам, — сказал, приоткрыв дверь, слуга. — К вам посетительница.
— Она дала вам визитку? — спросила Софи. В это время никто не должен был прийти.
— Нет, но дама пояснила, что дело у нее срочное. — Роберт был одним из двух слуг, которые согласились поехать вместе с ней в Венецию. — Ее зовут миссис Гриффон.
Ее бывшая гувернантка? Что она делает в Венеции? Софи тут же почувствовала, что была важная причина для столь неблизкого путешествия немолодой женщины.
— Быстрее проводи ее ко мне.
Миссис Гриффон семенила позади Роберта, не успевая за ним. Наконец, обогнав слугу, распахнула объятия навстречу Софи.
— Дорогая, — воскликнула она, — не могу поверить глазам! Какая ты стала красавица!
— Миссис Гриффон, что случилось? — спросила Софи, медленно отстраняясь.
Миссис Гриффон внимательно посмотрела на свою бывшую воспитанницу. Взгляд ее невольно соскользнул к ее заметно округлившемуся животику.
— Теперь я понимаю, почему лорд Энкрофт так сюда торопился.
Софи почувствовала, как к щекам прихлынула кровь. Николас появился в Венеции? Ради нее?
— Миссис Гриффон, почему вы пришли ко мне?
— О Боже, я ведь ничего не объяснила. Вы должны пойти со мной. Лорд Энкрофт заболел.
— Он здесь?
— Да, мы прибыли вчера вечером, но к утру ему стало нехорошо. Лорд проснулся в ужасном жару. Он остановился в доме друга. Здесь, недалеко, нужно только перейти через мост Риальто. — Миссис Гриффон умоляюще сжала руки. — Пожалуйста, поторопись, Софи.
Николас был болен. Вот почему она была сама не своя с утра.
— Кто-нибудь вызвал врача?
— Конечно, но лорду Энкрофту нужны вы.
— Позвольте, я только возьму кое-что из моих трав. — Софи побежала в спальню и вытащила небольшой саквояж, в котором хранила снадобья. Следом за своей бывшей гувернанткой она вышла на улицу. Воздух был влажным, отчего жара казалась невыносимой. Они прошли по узким улочкам к мосту Риальто. Короткий путь казался бесконечным под невыносимо палящим солнцем. С каждым шагом тревога Софи усиливалась. Миссис Гриффон не стала бы заходить к ней, если бы Николас не был серьезно болен.
— Вот мы и пришли. — Дама остановилась напротив роскошного старинного дома, выходящего тыльной стороной на Большой канал. Они быстро поднялись по ступеням. — Проходите, дорогая. Он наверху.
Вдруг Софи услышала чьи-то легкие шаги. По коридору бежала дочь Николаса.
— Мисс Софи, наконец-то вы здесь! — Она бросилась ей на шею. — Слава Богу, вы ведь знаете, как вылечить папу!
— Все будет хорошо, — сказала Софи, пытаясь успокоить девочку. — Что случилось с твоим отцом?
— У него жар, и врач не знает почему. — Она смотрела на нее, и в янтарных глазах девочки стояли слезы. — Вы ведь сможете помочь папе, правда?
Софи не хотелось давать пустых обещаний, ведь она еще даже не видела Николаса. К тому же, пытаясь заглянуть в его сознание, видела лишь черноту. У нее оставались сомнения относительно того, чем была вызвана ее неудача: тем ли, что он — ее настоящая любовь, или тем, что жить ему осталось недолго.
— Вначале я должна осмотреть твоего отца, — сказала наконец Софи, погладив Эмму по щеке.
— Тогда вы должны увидеть его прямо сейчас, — сказала Эмма, отстраняясь.
Софи прошла следом за Эммой в ту самую комнату, где они с Николасом впервые любили друг друга. Ничего здесь с тех пор не изменилось, если не считать того, что мужчина, лежащий на кровати, раскраснелся от жара. Софи тихо подошла, боясь его разбудить. Положив ладонь на его лоб, она спросила себя: отчего все так переполошились? Температура скорее всего была невысокая.
— Что сказал врач?
— Только то, что у Николаса жар.
Софи обернулась. Высокий красивый черноволосый мужчина стоял на пороге.
— Простите, — сказал он, подойдя ближе. — Я друг лорда Энкрофта. Меня зовут Доминик Сантанджело. А вы, должно быть, мисс Рейнар?
Софи едва не попятилась. Он слышал о ней? Неужели Николас все рассказал ему об их отношениях? От смущения девушка зарделась.
— Да, я — Софи Рейнар.
— Очень рад. — Он поцеловал ей руку. — Эмма настояла на том, чтобы миссис Гриффон зашла за вами и привела сюда.
— Врач дал Николасу какое-нибудь лекарство?
— Только немного опийной настойки, чтобы он уснул. Николас сказал, что еще несколько пассажиров заболели во время путешествия.
Софи проглотила комок страха и задала самый важный вопрос:
— Кто-нибудь из них умер?
Миссис Гриффон переглянулась с Эммой, затем с Домиником. Их нерешительность только усиливала тревогу Софи.
Гувернантка заговорила первой:
— Насколько нам известно, все живы. Мы обе, Эмма и я, чувствовали себя неважно последние дни, но температуры ни у одной из нас не было.
Софи было известно лишь то, что у Николаса жар. То есть почти ничего. Это могло быть симптомом, как незначительного недомогания, так и чего-то гораздо более серьезного. Что ее действительно беспокоило, так это то, что при сравнительно несильном жаре он так и не проснулся, несмотря на всю суету в его спальне. Но это было к лучшему, потому что сейчас организм его боролся с болезнью, а сон — лучшее лекарство.
Софи открыла саквояж и вытащила склянку с ивовой корой.
— Миссис Гриффон, вы не могли бы принести немного холодной воды?
— Я помогу, — поспешно сказал Доминик.
Софи облегченно вздохнула. Теперь в спальне с Николасом остались только она и Эмма. Приготавливая снадобье, она, взглянув на девочку, заметила ее бледность. Та присела на кровать к отцу и взяла его за руку. Софи чувствовала, как переживает малышка.
— Эмма, как прошло путешествие? — спросила она, пытаясь отвлечь ее от тревожных мыслей.
— Нормально. Только длилось слишком долго, — пробормотала Эмма, не сводя глаз с Николаса.
— Миссис Гриффон водила тебя в Британский музей?
— Пока не успела. Но мы обязательно пойдем туда, как только вернемся домой.
Эмма с тревогой посмотрела на Софи.
— Папа умрет? — спросила девочка едва слышно.
— Даже не думай об этом! — Она подошла к ней и обняла.
— Я не хочу, чтобы он умирал. Тогда мне придется жить со своим дедушкой, а я даже не знаю его.
Софи очень хотелось верить в то, что Николас догадался составить завещание, в котором передавал опекунство над Эммой кому угодно, только не своему отцу. И вновь подумала о том, что, если бы она не сглупила и не уехала из Лондона и от него, Николаса, ничего этого могло и не случиться, и они могли быть счастливы.
