Вовремя ли они подоспели? Живали Кейт? Может, ее истязали? А потом оставили умирать? Гнев с новой силой овладел им.
Начальник тюрьмы вошел первым с лампой в руках. За ним храбро последовала Селина. Маркус тоже попытался зайти, но камера была такой тесной, что ему с Кристофером пришлось остаться у входа.
– Кейт? – тихо позвала Селина. – Это я.
Раздался какой-то шорох, кто-то пошевелился, слышалось тяжелое, взволнованное дыхание Селины, и никакого ответа от Кейт; Маркус закрыл глаза, молясь, чтобы она была живой, чтобы раздался ее голос.
– Все оказалось ошибкой, – почти шептала Селина. – Ты свободна.
– Селина?
Как только Маркус услышал ее голос, то от пережитого и от внезапного облегчения у него подкосились ноги, он бы, наверное, упал на пол, если бы его не поддержал Кристофер.
– Да, миа кара[3], это я. – Голос Селины задрожал. Маркус мог поклясться, что она плачет. – Теперь все будет хорошо.
Кейт что-то тихо произнесла, Маркус не разобрал, что именно, но Селина громко ответила:
– Я побежала к Кристоферу. Он и лорд Стамфорд помогли мне. Они стоят снаружи.
– Лорд Стамфорд помог тебе? – Голос у Кейт задрожал. – С какой стати?
Маркус был уязвлен до глубины души, он презирал себя за то, что оказался таким ослом и заставил ее пройти сквозь такой ад. Он мельком взглянул на Кристофера, который испытующе смотрел на него, и почувствовал себя еще более виноватым.
– Он приехал вместе с нами, потому что тревожился из-за тебя, – сказала Селина. – Мы все так переволновались. Ты можешь сама идти?
– Думаю, что смогу.
Послышалось какое-то шевеление, затем шаги нескольких людей. Сперва вышел начальник, следом за ним Селина, которая вела под руку Кейт. Даже при скудном тюремном освещении Маркус разглядел глубокую рану на ее щеке, следы крови на одежде. Кейт двигалась скованно и неуверенно – свидетельство нанесенных ей жестоких побоев.
При взгляде на нее лицо у Кристофера исказилось от волнения. Он кинулся к ней.
– О, Кейт! Я так сожалею. Очень.
Маркус тоже подошел, он чувствовал себя беспомощным более, чем когда бы то ни было. Ему хотелось обнять ее, чтобы показать, как он сильно любит ее, всегда будет любить. Он понесет ее на руках через всю тюрьму, прямо до кареты, затем умчит ее подальше от этого ужасного места и будет оберегать до конца жизни.
Она должна узнать об этом, понять его. Он сделал шаг навстречу, чтобы открыть ей свои чувства, но слова застряли у него в горле.
– Кейт, – пробормотал он и замер, не в силах выговорить больше ни слова, он нерешительно протянул ей руку, но она не взялась за нее.
Она смотрела на него, не узнавая и словно опасаясь. Он видел ее страдания, недоверие, разочарование и печаль. Как бы ни любила она его, эта любовь скорее всего погибла.
Он мог бы удержать ее возле себя, но собственная глупость помешала ему сделать верный выбор. Сколько раз в жизни он губил тех, к кому хорошо относился, кого ценил и уважал? Он не верил ей, его маловерие обрекло Кейт на такую печальную участь.
Маркус вдруг осознал, что он не заслуживал ее любви, не был достоин ни ее дружбы, ни ее вежливого отношения.
Она повернулась к Кристоферу.
– Возьми меня отсюда, Крис.
– Да, Кейт. Сейчас же. Мы уходим немедленно.
– Пожалуйста, отвези меня домой, в Донкастер.
– Отвезу, Кейт. Прямо сейчас.
Силы покинули ее, она без чувств упала на руки Кристоферу. Он подхватил ее и понес наверх, Селина и начальник тюрьмы устремились следом за ними. Маркус медленно пошел за ними.
Сердце у него ныло, настроение упало совсем, он понял, что всем чужой, что живет обособленно от них и не имеет права вмешиваться в эту семейную трагедию. Когда в его помощи больше не стало необходимости, то и надобность в нем отпала сама собой.
Он сам по себе, и ничто, даже такое страшное происшествие, не изменило этого обстоятельства. Пока он плелся за ними, он ощущал себя таким одиноким, каким никогда не чувствовал прежде.
Разозленная Регина металась по гостиной Эллиота Федерстона. Кристофер не появлялся, и Мелани куда-то запропастилась.
Регина вовсе не считала своих детей испорченными и своенравными, но, видимо, она ошибалась. Они забыли о своем прошлом, не понимали, как им повезло, но она им напомнит, кто главный, кто распоряжается в семье. Нравится это им или нет, но они обязаны слушаться Регину.
По гостиной пробежала волна возбуждения, люди теснились к проходу, стремясь увидеть, что происходит, из-за толпы внезапно Появились Стамфорд и Кристофер, позади них шла жгучая брюнетка. Они не были одеты для приема, все еще не сменив утреннего платья.
Они оба производили внушительное впечатление, ее сын и будущий зять. Хотя волосы у одного были черными, а у другого светло-золотистыми, во всем остальном они были очень схожи – высокие, решительные, они явно задавали тон в гостиной.
Стамфорд направился к ней. Регина поняла, что они оба вне себя от ярости, в особенности Стамфорд. Он был просто взбешен. Когда он приблизился, его гнев стал настолько очевиден, что Регина струхнула не на шутку. Как бы он не оскорбил ее и не ударил! Прямо здесь, в гостиной Федерстона! На глазах у всего светского Лондона.
Стамфорд не бросился на нее с кулаками только потому, что его удержал Кристофер, положив руку ему на плечо.
– Мадам, – отрывисто бросил Стамфорд, – я хочу переговорить с вами наедине.
Она вовсе не хотела позволить ему помыкать ею.
– Мелани и я собираемся домой. Наш разговор можно спокойно отложить на завтра, что бы вы мне ни хотели сообщить.
– Мама, – вмешался Кристофер. – У меня твой портфель. Мы ознакомили с его содержимым мастера Тамбертона.
Это известие привело ее в полное смятение, но Регина ничем не выдала своего замешательства. Происки против Кейт настолько отвлекли ее внимание, что она напрочь забыла о портфеле. Впервые за много лет она забыла спрятать его. Надо было что-то делать, но что?
Там хранилась груда письменных свидетельств, благодаря которым ее могли посадить на скамью подсудимых, она быстро перебрала в уме все возможные оправдания, вплоть до того, чтобы притвориться оскорбленной. Она совсем не собиралась спокойно ждать и смотреть, как они вдвоем будут угрожать ей.
– Игра проиграна, Регина, – злорадно произнес Стамфорд. – Мы будем обсуждать наши дела здесь, на виду у всех?
Кое-кто из гостей уже начинал посмеиваться. Регина развернулась и велела лакею:
– Проведите меня в библиотеку.
Она шла впереди, словно подчеркивая, что напрасно они считают, что могут диктовать ей условия. В библиотеке она прошла за массивный стол, тем самым как бы воздвигая между ними барьер, и постаралась принять надменный вид. Затем, повернувшись к ним лицом, она вызывающе обратилась к Стамфорду.
