Когда его Королева сказала убийственные слова, решившие судьбу Ястреба, Адам искал повсюду совершенное орудие мести. Он бродил сквозь столетия, слушал, смотрел, и наконец выбрал идеально подходящую женщину с предельной точностью. Адам не был тем, кто часто вмешивался в жизни смертных, но когда он это делал, появлялись легенды.
Некоторые называли его Паком. Бард назвал бы его Ариэлем.
Другие по-прежнему знали его, как Робина Гуда. Шотландцы называли его син сирише ду – чёрным эльфом. Иногда Адам принимал вид атакующего всадника без головы, или привидения со страшным лицом с косой, только чтобы дольше жить в памяти смертных. Но что за чары он не выбирал, он всегда выигрывал то, на что ставил. И он был так уверен в успехе в этот раз! Женщина не только выросла в Новом Орлеане, она так неистово зарекалась от мужчин, что он её услышал сквозь века. Адам наблюдал за ней несколько недель, прежде чем сделал свой осторожный выбор; он изучал её, узнавал всё, что можно было узнать, об обворожительной Эдриен де Симон. Вещи о ней, которых не знал даже её возлюбленный муж. Он был убеждён, что она была той женщиной, которая обязательно возненавидит легендарного Ястреба.
Сейчас Адам двигался к Далкейту-над-Морем, его далеко проникающее зрение обнаружило Эдриен с её свадебными планами, мечтательно нежащимися в её голове.
Но Ястреб, ах…Ястреб был не такой расслабленный сейчас. Он чувствовал, что что-то было не так. Он будет готов.
Адам принёс сюда Эдриен, чтобы она отвергла Ястреба, и конечно для того, чтобы предъявить права на красавицу самому. Редко рождались такие волнующие смертные создания, как эта женщина. Даже Король высказался по поводу её совершенства. Что за сладкая месть, женить Ястреба на женщине, которая никогда его не полюбит, и которою Адам сделал бы своей. Наставить рога мужчине, который оскорбил Эльфийского Короля. Но кажется, он так же ошибся в Эдриен, как и в Ястребе. Недооценил их обоих, вот что он сделал.
Она любила Ястреба так же сильно, как Ястреб любил её.
Адам резко вытянулся и хитро ухмыльнулся, когда вдохновение осенило его. Какой милой местью будет просто наставить рога Ястребу.
Новая и действительно разрушительная возможность прямо сейчас появилась в его распоряжении.
******
Лидия и Тэвис сидели на вымощенной террасе Далкейта, когда Хоук и Эдриен приехали поздно ночью.
Глубоко в тени тихо разговаривая и потягивая сладкий портвейн, они смотрели на молодую пару, что въехала во двор верхом, затем они спешились, и взявшись за руки, двинулись к террасе. Глаза Лидии засверкали от счастья, когда она это увидела.
Эдриен что-то сказала, заставив Ястреба рассмеяться. Когда он потянул её назад и поцеловал, она сорвала ремешок, чтобы распустить его волосы, и выбросила его в ночь. То, что началось как нежный поцелуй, углубилось до голодной страсти. Шли долгие минуты, а их поцелуй распускался всё больше. Затянувшийся, дикий, горячий поцелуй между лэрдом Далкейта-над-Морем и его леди. Под почти полной луной, на лужайке прямо перед террасой они целовались.
И целовались.
Улыбка Лидии исчезла, и она заёрзала неловко на стуле. Она заставила себя сделать глубокий, тяжёлый вдох и приказала сердцу прекратить так нелепо грохотать. Она думала, что её тело могло уже забыть такую страсть. Жалкий шанс на это.
«Вот это поцелуй, скажу я». Прогремел над ней звучный говор Тэвиса.
«П-поцелуй». Лидия сглотнула. Как давно это было, когда мужчина вот так целовал её?
Незаметно Тэвис пододвинулся ближе, и Лидия резко посмотрела на него.
Потом её взгляд стал внимательным.
Тэвис МакТэрвит был очень привлекательным мужчиной. Как такое произошло, что она не замечала этого раньше? И что за скрытная улыбка на его лице? удивилась она. «Чему ты улыбаешься?», резко спросила она.
«Это чудесная ночь в Далкейте, скажу я», мягко сказал он. «Они вернулись домой. И кажется мне, что скоро у нас здесь появятся детишки, скажу я это снова».
«Хм», фыркнула Лидия. Ты уже понял, как делается кофе, старина? Я бы хотела приготовить ей хороший кофе утром».
«Миледи». Его ласковый взгляд пожурил её. «Я человек с талантливыми руками, помнишь? Конечно, я умею делать кофе».
Талантливые руки. Слова задержались в её голове дольше, чем ей это могло бы понравиться, и она тайком взглянула на эти руки. Это были несомненно хорошие руки. Большие и сильные, с длинными, ловкими пальцами. Умелые. Они дубили мягкую кожу и нежно подрезали розы. Они осторожно расчёсывали её волосы и делали чай. Какие ещё удовольствия способны были подарить эти руки женщине? думала она. О, Лидия, сколько чудесных лет ты потратила впустую, не так ли, милая? правдивый голос её сердца, молчавший все эти годы, наконец обрёл свой язык.
Лидия незаметно пододвинулась ближе к Тэвису, так что их предплечья легко касались друг друга. Это было нежное прикосновение, но предполагалось, что оно ему многое скажет. Так и произошло.
Позже ночью, когда Тэвис МакТэрвит положил свою стареющую, но всё ещё сильную и способную руку на её собственную, Лидия из Далкейта сделала вид, что не заметила этого.
Но тем не менее сжала пальцами его руку.
*****
Было раннее утро, время, в котором прохладная луна плывёт по небу в тандеме с солнцем, когда Эдриен почувствовала, как Ястреб выскользнул из вытесанной собственными руками кровати в Павлиньей комнате. Она задрожала от мимолётной прохлады, пока одеяло снова уютно не обернулось вокруг её тела. Пряный запах мужа сохранился на одеяле, и она уткнулась в него носом.
Когда они приехали прошлой ночью, Ястреб подхватил её на свои руки и, перепрыгивая через ступеньки, пронёс свою залившуюся румянцем от смущения жену мимо разинувшей рты прислуги. Он приказал доставить в спальню лэрда бадью с горячей водой, и они мылись с ароматным, чувственным маслом, что осталось на их телах. Он жёстко и властно любил её на ложе из спутанных пледов перед камином, и их пропитанные ароматной смесью тела плавно скользили с изысканным трением.
Эдриен чувствовала на себе требовательные и оставляющие на ней своё тавро мужские руки. Покорённая и изнасилованная, и совершенно измученная. Она охотно освободилась от всех сознательных мыслей, сделавшись животным, что спаривалось со своим диким чёрным жеребцом. Когда он нёс её на кровать, она пробежалась руками по его телу, его лицу, запоминая каждую линию и изгиб и сохранив эти воспоминания в своих руках.
Но в череде великолепных занятий любовью и дремот между любовниками как-то возникло безмолвие. Оно лежало брошенной чужаком перчаткой в их постели. И она чувствовала её, сжимающуюся в кулак тишины, когда затерялась в страхе, над которым не имела контроля.
