Он громко засмеялся.
— А вдруг удача изменит тебе, Пирс?
— Но почему? Возможно, я не женюсь на ней. Прикажу вздернуть ее рядом с муженьком, но после того, как мы вдвоем насладимся ею и покажем, какое блаженство кроется в боли и муках! У меня останутся ее дети и право распоряжаться состоянием. А что, если взять в жены ее старшую дочь? Да! Мы сделаем из маленькой сучки покорную рабыню, и она станет выполнять все наши желания! Этот план нравится мне куда больше, Кипп! Что скажешь?
— Я по-прежнему считаю, что это слишком опасно, — без обиняков ответил Кипп.
Он не лукавил. Последнее время у Пирса был взгляд настоящего безумца. Соблазнять придворных дам и насиловать крестьянских девушек многие считали в порядке вещей, но когда Пирс решился на убийство, Кипп подумал сначала, что брат не может пережить публичного унижения и потери невесты. Пирс всегда стремился к власти и именно поэтому так безжалостно истязал своих любовниц. Их просьбы и жалобные голоса, казалось, возбуждали Пирса куда сильнее, чем прекрасные лица и готовность разделить страсть.
Но убийство? Сначала Кипп не верил, что Пирс отважится на такое, и поэтому не возражал, но когда брат приказал ему убить Стоукса, Кипп отказался. Маркизу пришлось действовать самому; правда, он заставил брата стать свидетелем преступления. Кипп никогда не забудет удивленного взгляда Ричарда Стоукса, когда тот понял, что его заманили в ловушку. Пирс, очевидно, испытывал жестокую радость, вонзая кинжал в грудь жертвы и медленно поворачивая, чтобы причинить как можно больше боли. Тогда Кипп отвернулся, содрогаясь в приступах рвоты. Но угрызения совести не терзали Пирса. Он устранил соперника и был на седьмом небе от счастья.
И вот теперь брат замышляет очередное преступление… двойное убийство. Как он может предать Пирса, хотя понимает, что должен отправиться к королю, во всем признаться и валяться в ногах, выпрашивая милости для маркиза? Очевидно, он так же безумен, как его мать, которая лишилась рассудка после нескольких лет супружеской жизни. Пирс не стесняется издеваться над матерью Киппа, но именно на нее пало нелегкое бремя воспитания обоих сыновей любовника и ухода за слабеющей с каждым днем маркизой, то приходившей в себя, то ускользавшей за грань реальности и умершей в тридцать лет.
Кипп вздохнул. Придется ехать в Шотландию с Пирсом. Иного выхода нет. Он украдет королевский приказ, чтобы брат не смог воспользоваться им против невинных людей.
«Это мне следовало бы стать маркизом, — часто размышлял Кипп, снедаемый чувством вины. — Я не опорочил бы имя Хартсфилдов!»
Но тут бастард снова вздохнул. Надо быть верным Пирсу до конца. Отец просил его на смертном одре, и он дал слово.
Дорожная карета де Мариско прогрохотала по булыжникам двора замка Гленкирков в день Святого Андрея, последний день ноября. Полуденное солнце ярко освещало западные горы. Путешествие заняло больше трех недель, и почти все это время погода стояла ветреная и дождливая. Тистлвуд, восседавший на козлах, в жизни не был так счастлив наконец добраться до места, тем более что возвращаться наверняка придется не раньше мая или июня. Как постоянно напоминала Дейзи в продолжение всего пути, никто из них не становился моложе. При этих словах она многозначительно поглядывала на Скай, однако та игнорировала горничную и настоятельно просила кучера погонять лошадей. Но слуги тем не менее замечали, как она устала… Нет, совершенно измучена, поправлял горничных кучер.
— Зовите графа, — окликнул он лакея, натягивая поводья, и вскоре во дворе появился Джеймс Лесли. Узнав экипаж де Мариско, он поспешил открыть дверцу и увидел бабушку Жасмин, дремавшую в углу.
— Мадам Скай? — ошеломленно пробормотал он. Старая леди открыла глаза, улыбнулась и произнесла:
— Слава Богу, мы наконец здесь, Джемми!
— Она совсем извелась, — донесся голос Дейзи из полумрака кареты. — Ни за что не хотела путешествовать как все люди, потихоньку да полегоньку! Нет! Разве ее урезонишь!
Граф Гленкирк обнял Скай и, велев Дейзи идти следом, бережно понес пожилую женщину прямо в парадный зал, где и усадил в кресло перед ревущим огнем. Она даже не пыталась протестовать, очевидно, совсем ослабела. Подойдя к буфету, Джеймс налил кубок густого красного вина и втиснул ей в руку.
— Это из Аршамбо, — сказал он. — Выпейте до дна. — И, заметив Адали, велел:
— Найди госпожу и передай, что приехала ее бабушка.
Он тут же вернулся к Скай, которая послушно допила вино и, возвращая кубок, промолвила:
— В таких случаях виски куда лучше. И не говори, что вы его не гоните, наверняка у тебя полны погреба, дорогой мальчик.
— Вижу, в вас еще достаточно сил, — усмехнулся граф, но втайне встревожился, заметив легкие фиолетовые тени под глазами Скай. Она приехала не просто так и была вынуждена торопиться, поскольку не прислала гонца с известием о приезде. Это не сулило ничего хорошего, но Джеймс подождет, пока Скай сама все не расскажет, как только немного отдохнет. Он взял ее руку и поцеловал.
— Жасмин будет так счастлива увидеть вас! И, не выпуская ее пальцев, уселся рядом, стараясь согреть узкую ладошку, неожиданно осознав, что любит и эту необыкновенную женщину, и ее несгибаемый дух, который, как он надеялся, унаследовали дети.
— Бабушка! — радостно вскрикнула Жасмин, влетая в зал.
— Моя милая девочка, — охнула Скай, протягивая руки внучке, которая, встав на колени, крепко обняла старую леди.
— Что случилось? — допытывалась Жасмин. — Отчего ты вздумала путешествовать в такую ужасную погоду? И почему не сообщила, что приедешь?
— Не успела. Нужно было добраться до вас, пока этот негодяй Сен-Дени не натворит новых бед.
— Маркиз Хартсфилд? — переспросила Жасмин. — Но при чем тут он?
— Еще вина? — осведомился граф. Скай ответила насмешливым взглядом.
— Виски? — догадался он, сдерживая смех. Она кивнула и, сделав глоток янтарной жидкости, начала рассказ. А в это время Дейзи и Нора, перебивая друг друга, объяснялись с Адали. Тот внимательно слушал женщин. Он был доволен тем, что Скай взяла Нору в помощь Дейзи. Адали хорошо знал девушку, дочь мажордома и экономки в Королевском Молверне. Уж она точно не неряха, не распустеха и вполне надежна. Помощь такого человека неоценима в случае нужды.
Скай быстро освоилась в замке. Адали поселил ее в покоях западной башни, принадлежавших когда-то легендарной Дженет Лесли. На первом этаже была приемная и две маленькие спальни, где ночевали Дейзи и Нора, на втором — столовая, буфетная и уютная гостиная. На третьем этаже размещались просторная, красиво обставленная спальня и гардеробная. Во всех комнатах, кроме гардеробной, были камины. Несколько дней ушло на то, чтобы апартаменты приняли жилой вид. С дубовой мебели сняли чехлы и отполировали темное дерево. Занавеси и балдахин над кроватью вычистили и повесили. Чудесные восточные ковры принесли из кладовой и разложили на полу. Они принадлежали леди Дженет, и, когда та переехала в свой новый замок, о них почему-то забыли. Туалеты мадам Скай хранились в гардеробной. На кровать положили ее собственную перину, подушки и белье. Все остальное хранилось в дубовой укладке, обитой внутри кедровыми дощечками. Слуги достали серебряные подсвечники и начищенные медные лампы для освещения комнаты; каждое утро у каминов складывались вязанки дров. На буфете появились хрустальные графины с вином и виски и четыре кубка, в фарфоровой чаше благоухала смесь высушенных цветочных лепестков.
