– Я в этом уверена, – улыбнулась Джулия.
Вопреки ожиданиям, путь не показался Джулии долгим. Путешественницы всю дорогу хранили молчание, разглядывая проплывающие за окном пейзажи. Мягкое покачивание кареты не располагало к общению, убаюкивало.
Джулия не знала, о чем в это время думала Симона. Сама она размышляла, что скажет Джеймсу при встрече, прокручивая в голове разные варианты. Следовало ли ей смиренно ждать, когда виконт извинится, или, напротив, предстать перед ним холодной и непреклонной и заставить его молить о прощении? А может, нужно просто броситься к нему в объятия, как велит сердце? Или вот еще вариант: постараться вести себя так, словно ничего не произошло.
Сделав короткую остановку на постоялом дворе, чтобы сменить лошадей и перекусить, путешественницы во второй половине дня прибыли наконец в поместье Николса.
– Как я выгляжу? – спросила Джулия спутницу, когда карета свернула на подъездную дорожку перед усадебным домом.
Джулия заметила, что дорожка посыпана свежим гравием. От рытвин и колдобин, на которых экипаж трясся в прошлый раз, не осталось и следа.
Окинув ее оценивающим взглядом, Симона молча поправила ей прическу и, почистив щеткой подол платья, наконец ответила:
– Не сказать, что безукоризненно, но ничего не поделаешь: дорога есть дорога. Одним словом, сойдет.
Джулия закатила глаза – критические замечания горничной не внушали оптимизма, – но вспомнила слова Луизы, что для любящего мужчины женщина даже в маскарадном костюме томата – королева. И, насколько она знала Джеймса, его не смутило бы ее появление в костюме томата. Во всяком случае, не изменило бы его отношение к ней. Осталось только выяснить, как именно он к ней относится…
Джулия и Симона вышли из экипажа, их встретил дворецкий и проводил в дом. Вышколенный слуга не проявил ни малейшего удивления, увидев двух молодых женщин, приехавших без багажа и выразивших желание увидеть его светлость.
– Не угодно ли пройти в кабинет? – учтиво предложил дворецкий. – Он был недавно переоборудован, и там теперь очень удобно вести беседы на серьезные темы.
Джулия с благодарностью приняла предложение, и дворецкий проводил гостей в кабинет хозяина дома, а затем удалился, сказав, что сейчас распорядится, чтобы им подали чай.
Как только он ушел, Джулия опустилась на стул и закрыла лицо руками. Она по-прежнему не знала, что сказать Джеймсу. Боже правый, вся ее дальнейшая жизнь зависела от этой встречи, а она до сих пор не нашла нужных слов!
От тяжелых раздумий ее отвлекла Симона, дотронувшись до плеча, чтобы привлечь внимание:
– Простите, мадемуазель, но мне нужно найти ванную комнату, чтобы приготовить вам ванну с дороги. Я не помню, где она расположена, поэтому мне, вероятно, потребуется время, чтобы ее отыскать. Пусть мое долгое отсутствие вас не тревожит.
Джулия поняла, что горничная хочет оставить ее наедине с Джеймсом, и нашла в себе силы улыбнуться:
– Хорошо, Симона. Надеюсь, вы не заблудитесь в этом огромном доме.
Горничная сделала реверанс и вышла из кабинета. В ожидании Джеймса Джулия принялась постукивать пятками по ножкам стула, как делала всегда, когда нервничала.
– Почему мне всегда приходится его ждать? – не выдержала она наконец и, вскочив с места, стала расхаживать по комнате.
Через пару минут, немного успокоившись, она огляделась вокруг и невольно воскликнула:
– Как здесь чудесно!
Джеймсу удалось со вкусом и комфортом обставить усадебный дом родового поместья, что он так и не удосужился сделать в своем городском жилище в Лондоне. Стены кабинета были приглушенного синего цвета. Темный деревянный пол устилал абиссинский мягкий ковер более насыщенных тонов. Обстановку составляли удобные кресла, большой уютный диван, секретер красного дерева, шкафы с книгами и письменный стол, на котором лежали счета, бухгалтерские книги и корреспонденция.
Комната была обставлена в подчеркнуто простом, строгом стиле, говорившем о том, что хозяин этого кабинета – мужчина.
За спиной Джулии скрипнула дверь – кто-то вошел в кабинет, – но прежде чем она успела обернуться, сильные руки обхватили ее сзади, любимый голос прошептал ее имя, и Джеймс припал губами к ее шее.
Оказалось, что ей вовсе не нужно было придумывать хитроумные планы, чтобы заставить его чувствовать себя виноватым или побудить проявить свои истинные чувства. Все было предельно ясно.
Джеймс рад ее видеть, а значит, любит!
Вздох облегчения вырвался из ее груди. Напряжение, которое сковывало Джулию последнее время, спало, и она наконец расслабилась. Тем не менее ей нужен был ответ Джеймса, они должны объясниться.
Джулия изловчилась ударить его каблуком по ноге и, вырвавшись из объятий, воскликнула:
– Как ты мог так жестоко поступить со мной? Как мог отправить мне это ужасное письмо, а затем уехать? Разве ты не знал, что подумают после этого обо мне люди? Или тебе наплевать на меня?
Джулия понимала, что благовоспитанные леди так себя не ведут, но ничего не могла с собой поделать. По крайней мере ей удалось донести до сознания виконта свои мысли и чувства, и это уже хорошо. Только почему он так странно смотрит на нее, потирая ушибленную голень второй ногой? Реакция Джулии его явно изумила. Она изо всех сил старалась сохранить воинственный настрой, хотя сердце и таяло от нежности. Ей отчаянно хотелось броситься ему на шею.
– О чем это ты? – заговорил наконец Джеймс, совершенно ошарашенный. – Я не посылал тебе никаких писем, а вот твоя тетушка мне написала и запретила не только встречаться с тобой, даже думать о тебе. Вот я и решил, что твои родные хотят оградить тебя от общения со мной из-за страха общественного осуждения.
Теперь пришла очередь Джулии изумляться и недоумевать: слова Джеймса ее явно озадачили.
– Тетя Эстелла написала тебе? Но этого не может быть. А вот я действительно отправила тебе письмо с просьбой прийти к нам. В сложившейся ситуации, как мне кажется, нам следует как можно быстрее пожениться.
Они молча уставились друг на друга, а потом заговорили одновременно.
– Но на письме была печать твоей тетушки…
– Почерк был чужой, но печать твоя…
– Как такое могло произойти?
Они снова замолчали, сердито глядя друг на друга, но через некоторое время уголки губ Джеймса дрогнули, лицо расплылось в широкой улыбке, и, обхватив Джулию за талию, он закружил ее по комнате. Через мгновение оба уже хохотали, а потом, целуя Джулию в макушку, он сказал:
– Нам нужно прояснить недоразумение, но я так рад тебя видеть, что не могу ни о чем другом думать.
Он нежно поцеловал ее в губы с полной уверенностью, что будет прощен, и Джулия – истинная дочь своей матери, которая скомпрометировала себя ради того, чтобы на ней женился любимый человек, – с пылом ответила на его поцелуй.
