— Расслабься, любимая.
— Мне кажется, это невозможно, — выдохнула Грейс.
— Тогда, может, ты хочешь, чтобы я остановился? — Майкл коснулся губами ее шеи, а его руки замерли на бедре у Грейс, и она не смогла сдержать рвущегося из горла стона. — Или… может, предпочтешь все-таки продолжить? — В этот момент пальцы Майкла преодолели последний дюйм тонкой ткани и проскользнули в вырез, коснувшись лепестков влажной плоти в центре. — О Господи, ты изумительна, — нежно прошептал он.
Грейс закусила губу, чтобы не вскрикнуть, и преисполнилась гордости.
Кончиками пальцев Майкл творил что-то невообразимое.
— Любимая моя… такая нежная, такая прекрасная.
Грейс попыталась повернуться к нему, но он ее остановил:
— Не двигайся. Я скучал без тебя, и после всего, что натворил, после всего, что случилось, Грейс, на этот раз мне хочется сделать что-нибудь правильное, что-нибудь для тебя.
Грейс наклонила голову вперед.
— Ты позволишь мне, дорогая?
Грейс не могла говорить, спазм перехватил ей горло, она лишь кивнула в ответ. Майкл резко выдохнул, освободился от последнего оставшегося между ними барьера, ее сорочки, а потом прижал ее спину к своей груди.
Грейс увидела, как его руки скользнули вверх и обхватили нежные полукружия груди, и дыхание ее стало прерывистым. Пальцы Майкла коснулись напряженных сосков, и Грейс задохнулась от пронзившего ее сладострастного ощущения, охватившего низ живота и разлившегося по всему телу.
— Здесь все еще болит? — Он коснулся ее шрама под грудью.
— Совсем нет, — прошептала она.
— Господи, как вкусно ты пахнешь! Как женщина, как ароматные цветы после весеннего дождя. Знаешь, когда ты уехала, у меня осталась твоя шаль. — Сквозь полуприкрытые веки Грейс видела, как его руки отыскали кучку жемчуга, лежавшего перед ней. — Боюсь, мне не хватило решительности вернуть ее тебе. — Майкл взялся за концы жемчужных нитей и провел бусинами по груди Грейс, дразня ее. — Тебе нравится? — пророкотал его низкий голос.
Как он может рассуждать так спокойно, когда сама Грейс не могла выдавить ни слова, даже чтобы спасти сейчас свою жизнь? Она едва дышала.
— Я подумал, что тебе понравится. Может быть, дорогая, — пробормотал Майкл, — это тебе тоже понравится.
Он намотал на кулаки многочисленные нити жемчуга и провел ими вниз по ее телу, пока Грейс едва не задохнулась от смущения. Она резко запахнула разрезанные края панталончиков, но Майкл только хихикнул, не обращая внимания на ее робкий протест. Потом он осмелился сделать нечто невыразимо грешное, лаская жемчугом ее плоть, пока на вершине чувственного удовольствия Грейс не стала раскачиваться в такт его движениям. Когда у нее перехватило дыхание, он остановился, и по ее телу прокатились спазмы необыкновенного удовольствия.
— Майкл… — тихо позвала Грейс, когда к ней вернулась способность логически мыслить.
— Да, любовь моя?
— Это было… ужасно приятно.
— В твоем голосе я чувствую какое-то «но».
— Ну, просто мне нравится, когда я тоже могу доставить тебе удовольствие.
Майкл замер, потом из его груди вырвался стон.
Грейс соскользнула с кресла, повернулась к Майклу и кивнула в сторону своей спальни за соседней дверью. Он приглушенно вскрикнул, подхватил ее на руки и понес ее туда, куда она указала.
В лондонском доме эта комната у Грейс была любимой. Стены здесь были обиты тонкой тканью в розовых и белых тонах, окна украшали подобранные в тон стенам, шторы, на кровати лежали подушки и пуховое одеяло. Это были явно женские владения.
Майкл посадил ее на кровать и снял остатки своей и ее одежды, прежде чем присоединиться к ней на мягком ложе.
— М-м-м… это слишком соблазнительно! — прорычал он.
Грейс никогда по-настоящему не видела его восставшей плоти, и теперь представшее перед ней зрелище немного лишило ее присутствия духа. Мощь его желания обладать ею была великолепна, но все же Грейс была рада, что тогда, в первый раз, не увидела этого так откровенно, иначе могла бы оробеть.
— Что ты имеешь в виду, Майкл?
— Твою роскошную, спокойную жизнь. Мне почти захотелось стать таким домашним… Ты будешь настаивать на ошейнике, инкрустированном драгоценными камнями?
Грейс бросила в его голову подушку, а он увернулся и прижал Грейс к кровати.
Господи, от нее нельзя было оторвать глаз… Золотистые волосы, словно ореол, окружали ее лицо, в прекрасных глазах танцевало веселье, на губах играла мягкая невинная улыбка.
Майкл больше не мог сдерживаться. Ему и так потребовалось призвать на помощь всю силу воли, чтобы не овладеть ею прямо там, на том проклятом кресле.
Он отпустил ее плечи, и она своими нежными руками прикоснулась к его лицу, потом провела по груди, легко скользнула по ребрам вниз, к стальной упругости мышц живота. На фоне его грубой силы пальцы Грейс были такими бледными и тонкими. Она прошлась двумя руками по всему его телу, и Майкл задрожал от напряжения, пытаясь контролировать себя. Он что-то пробормотал и остановил ее руки:
— Нет, любовь моя, прости, но я не могу рассчитывать, что все будет происходить медленно, если ты будешь так делать.
— Неужели все джентльмены, находясь в кровати дамы, так много болтают? — улыбнулась Грейс, ее глаза светились гордостью и счастьем.
— Этот — да, — весело заявил Майкл. — Тебе это не нравится?
— Нравится, — прошептала Грейс.
— Откинься на подушки, — скомандовал Майкл, глядя на нее с нескрываемым счастьем в глазах. — Знаешь, если мы должны уехать вместе, мне кажется, это была бы хорошая идея, если…
— Что?
— Ну, весь этот нежный образ жизни… вся эта женская роскошь… Возможно, в нашей новой спальне мы могли бы поставить бильярдный стол, чтобы как-то компенсировать все эти безделушки. Но я полагаю, пока мы обойдемся тем, что есть, — подытожил Майкл, слушая ее смех. Он обхватил руками ее стройные ноги и аккуратно развел их в стороны. Увиденное едва не заставило его взорваться.
Его возбужденная плоть коснулась нежных влажных лепестков, и Майкл замер, но только на мгновение. Он входил в нее толчками, пока наконец не позволил своей болезненно восставшей плоти войти в нее.
О Боже! Какими же узкими и горячими были эти ворота в рай!.. Майкл уже забыл об этом. Он услышал ее глубокий страстный вздох, и это подтолкнуло его к более решительным действиям. Он осторожно вошел в нее до конца. От напряжения у него устали плечи, заболели мышцы.
Он приподнялся, чтобы увидеть ее лицо, вспыхнувшее румянцем, а потом почувствовал, что ее руки пытаются крепче прижать его к себе.
