— Спасибо, что поверил нам, Джейк.
Харви Дейл попытался сесть в мягкое кресло, стоявшее в его спальне. Это ему не удавалось. Он вскрикнул. Боль возникла в пояснице и, казалось, даже во всей спине. Он попытался вновь, проклиная свою немощь, проклиная человека, который довел его до такого жалкого состояния, проклиная судьбу. Но за все свои страдания Харви Дейл заставит заплатить, и в полной мере. Сегодня он сделал первый шаг к возмездию.
Харви с трудом сдерживал ликование. Росс Моррисон, этот вор, совершенное ничтожество, мерзавец, пытавшийся отомстить ему за своего глупого отца, теперь будет двадцать лет мучиться в тюремной камере. Харви уже позаботился, чтобы Моррисон непременно попал в Юму. Он договорился с шерифом Бондом о шести охранниках. Расходы его не волновали. Моррисон вскоре будет надежно заперт в камере, и Харви позаботится, чтобы этот мерзавец отбыл там весь срок, до последнего дня. Харви добьется этого, даже если придется использовать его политическое влияние.
Он глубоко вздохнул и попытался успокоиться. Девина была снова с ним, но его несколько тревожило ее состояние. С тех пор как ее освободили, она была с ним холодна. Он удивился, прочтя в ее глазах осуждение, но не стал доискиваться причины. Он еще не настолько поправился, чтобы выслушать ее ответ. А когда поправится, сумеет ее убедить, сумеет преодолеть ее молчаливое сопротивление.
Только бы ему выздороветь! Он увезет Девину из этой проклятой глуши. Он повезет ее в Сан-Франциско. Он позаботится, чтобы она вышла замуж за молодого человека, достойного ее. У Девины будет все, что она захочет. Все, что он хочет для нее. Он позаботится об этом и тогда снова увидит ее теплый взгляд, обращенный к нему.
Довольный этими мыслями, Харви улыбнулся, но тут же вспомнил, что его когда-то неотразимая улыбка теперь стала уродливой. Он поднес здоровую руку к лицу, нащупав пальцами перекошенную часть лица, и почувствовал отвращение. Никогда больше его улыбка уже не вскружит голову женщинам. Прекрасная Лили… Еще недавно он тешил себя тайной надеждой, что сможет уговорить ее вернуться в его постель, хотя она и свободна от обязательств перед ним. Но сейчас она будет смотреть на него с отвращением. Ненависть в душе Харви вспыхнула с новой силой. И в этом тоже был виноват Росс Моррисон.
Харви глубоко вздохнул, чтобы унять бушующую в душе ярость. Ему нельзя об этом думать. Доктор Гастингс сказал, что ему вредно волноваться. Он должен поправиться!
Харви еще несколько минут боролся со своей беспомощностью, но, наконец сдавшись, прокричал голосом, вызывавшим у него самого отвращение:
— Молли! Иди помоги мне!
На лестнице послышались тяжелые шаги Молли, и Харви попытался сдержать нетерпение. Когда раздался стук в дверь, он ворчливо ответил:
— Да входи же! Я ведь звал тебя!
Когда Молли появилась на пороге, он скомандовал:
— Помоги мне. Я не могу встать.
Молли подошла, неодобрительно глядя на хозяина:
— Не надо так расстраиваться, мистер Дейл. Доктор Гастингс сказал…
— Я знаю, что сказал доктор Гастингс! — Презирая свое немощное тело, дрожавшее, когда Молли помогала ему встать, Харви спросил: — Где мисс Девина? Я не видел ее весь день. Уже темнеет, а ее все еще нет дома.
Помогая хозяину сесть на кровать, Молли ответила:
— Она придет, мистер Дейл. Она скоро придет. Харви разозлился, услышав покровительственные нотки в ее голосе, и у него снова начала дергаться щека.
— Ладно, ты сделала, что от тебя требовалось, теперь уходи!
Не обращая внимания на недовольный вид Молли, Харви отвернулся и глубоко вздохнул, когда она наконец закрыла за собой дверь. Ему гораздо лучше, когда он один.
Черт, где же Девина?
Шериф Бонд взглянул на поднос с ужином для заключенного. Он вдохнул аппетитный запах и взглянул на миниатюрную китаянку, которая, доставив поднос, повернулась и собралась уходить. Нахмурившись, он схватил ее за руку. Его седые усы дрогнули, когда она почтительно склонила голову. Будь прокляты эти китайцы! Неужели они никогда не могут посмотреть человеку в глаза?
Прищурившись, он спросил у нее:
— Что-то я тебя не видел тут раньше. Ты новенькая на кухне?
Женщина кивнула:
— Да, я должна работать вместо Лум Чоу, пока он не поправится.
— Да? А я вроде уже привык видеть его тут каждый день. Что с ним случилось?
Женщина снова склонила голову, и губы шерифа дернулись от раздражения. Неудивительно, что никто не доверяет этим китайцам. Чертовски неудобно разговаривать с их макушками.
— Это старая болезнь, — ответила женщина. — Неприятности с желудком, которые не позволяют ему работать в ресторане, чтобы никого не заразить.
Шериф Бонд тут же отступил и с подозрением взглянул на поднос. Черт, никогда не знаешь, какую болезнь могут завезти в страну эти чужеземцы.
— Ладно, можешь идти. Послезавтра уже не будет необходимости приносить еду. Как только рассветет, мы увезем нашего заключенного. — Губы шерифа довольно дернулись, и он пожал плечами. — Не хочу, черт возьми, чтобы осужденный преступник слишком долго был в этой тюрьме. Может испортить нам репутацию.
Ужасно довольный собственной шуткой, шериф Бонд ожидал реакции от молчаливой китаянки, но так и не дождался. Его веселье постепенно меркло, и, глядя на склоненную голову женщины, он скривился. У этих китайцев и чувства юмора нет.
— Ладно, как там тебя зовут, я сказал, что ты можешь идти. Только не забудь вернуться за подносом. Мне не нравится, когда тут грязная посуда. Слишком много крыс ищут легкой добычи, и я не собираюсь приглашать их сюда.
— Да, шериф Бонд.
Когда девушка, поклонившись, исчезла за дверью, шериф Бонд снова покачал головой. Он недоумевал, почему еду доставили сегодня так поздно. Черт, уже почти темно. Хотя его заключенному не до жалоб. Да и вряд ли у Моррисона есть аппетит. У него самого бы он совершенно пропал, если бы его приговорили к двадцати годам тюрьмы в Юме.
Шериф Бонд еще раз настороженно взглянул на поднос. Интересно, может ли человек заразиться, дотронувшись до самого подноса? Приподняв салфетку кончиками пальцев, он заглянул под нее. Все нормально. Еда пахнет чертовски аппетитно. Ложка и вилка, аккуратно завернутые в салфетку… Но сегодня ничто не заставит шерифа дотронуться до этой еды. Осторожно подняв поднос, Честер Бонд отодвинул его от себя подальше. Он встал и открыл дверь камеры, где находился Росс. Шериф вдруг испытал к этому парню сочувствие. Должно быть, тяжко такому молодому парню думать, что выйдешь на свободу, когда станешь старым, когда лучшие годы жизни уже пройдут. Шериф заговорил не так грубо, как обычно.
