— Так как вас пугает сражение на шпагах, может быть, королевская игра придется вам больше по вкусу? — спросил барон.
Будучи вынужденной сыграть роль труса, Ниниана не пожелала сыграть еще и роль тупицы. Она согласилась, хотя разум предупреждал ее о глупости такого согласия.
Мариво играл с ней в кошки-мышки. Хотя Ниниана неплохо разбиралась в шахматах, ей мешали ее темперамент и склонность к спонтанным, необдуманным решениям. Холодная логика, с которой партнер передвигал фигуры, вызывала у нее восхищение, но сама она так действовать не могла.
Вздохнув, увела она ферзя из опасной зоны, тут же честно заметив:
— Вообще-то, все напрасно. Вы придумаете новую уловку, чтобы рано или поздно у меня выиграть.
Черные зрачки партнера засветились от удовольствия.
— Вы всегда так быстро сдаетесь, Норберт?
Ниниана наморщила лоб. Почему у нее возникло впечатление, что вопрос имел двойной смысл? Она постарались произнести слова на еще более низких нотах.
— Я всегда борюсь до конца, если есть надежда. Однако считаю разумным сдаться, вместо бессмысленной погони за недостижимой целью.
Барон передвинул фигуру, взял графин с вином и сказал многозначительно:
— Такой молодой и такой рассудительный. Можно вам тоже налить? Это вино из Луары, оно хранится в погребах моего имения…
Ниниана изумленно заморгала. Представить себе нужного аристократа виноделом было еще трудней, чем ласковым супругом. Что побудило отца выбрать барона в супруги Диане, кроме его богатства? Он не был сторонником герцога Монморанси и не принадлежал к числу друзей семейства Камара. Тех-то Ниниана отлично знала. Причины выбора, видимо, навсегда останутся тайной, унесенной отцом в могилу.
Она взяла точеный бокал и послушно пригубила прохладную жидкость. Мариво внимательно наблюдал за ней.
— В некоторых случаях, Норберт, вы ведете себя как барышня. Разве можно оценить вино, прикасаясь к нему как невинная девица к запретному плоду?
Под его сердитым взглядом Ниниана надеялась, по крайней мере, не покраснеть. Ей почему-то ни на миг не удавалось в его присутствии забыть, что она — женщина. Как долго при таких обстоятельствах она сможет морочить ему голову?
— Вы смеетесь надо мной, — возразила Ниниана и наклонилась над шахматной доской, скрывая лицо. — А своего короля защищайте впредь лучше, господин! Шах!
Раздраженному Мариво пришлось вдруг признать свое поражение. Он совсем забыл об осторожности, разгадывая загадки, которые все чаще задавал ему гость.
Что творилось в душе этого совсем юного, чрезвычайно гордого мальчишки, не желавшего принимать никаких услуг, кроме регулярно подаваемой еды и крыши над головой?
Сочетание благосклонности и раздражения, появлявшееся в присутствии гостя, было для барона непривычным и озадачивающим. Кое-что в движениях и жестах Норберта, отдельные нотки в его голосе и взгляды из глубины зеленых глаз иногда настолько захватывали Мариво, что вызывали у него сомнения в собственном здравомыслии.
Влечение к юноше казалось ему настолько непонятным и противоестественным, что он невольно переносил на того часть своего раздражения, хотя хорошо понимал неправоту и нетактичность такого поведения. Ему пришлось признаться самому себе в чувствах, которые он, со своим холодным рассудком, раньше считал невозможными.
— Поздравляю! Я недооценил вас, юноша, — сказал он, нарушая длительное молчание.
Ниниана упорно глядела на доску.
— Не в том дело. Вы допустили ошибку из-за сильного раздражения. Сожалею, если в том есть моя вина. Мы искренне благодарны вам за приют. Не хотелось бы мне стать причиной вашего сожаления об оказанном нам гостеприимстве. Вы уже просили о разрешении на бракосочетание с моей сестрой… двоюродной?
В самый последний момент Ниниана заметила свою оплошность и попыталась исправить ее, надеясь на невнимательность Мариво.
Мариво же вновь стали обуревать противоречивые чувства. С одной стороны, он был поражен способностью юнца угадывать его намерения. С другой стороны, ему было неприятно именно от Норберта услышать напоминание о помолвке. Как бы ни привлекала его красота Дианы, способная примирить с мыслью о женитьбе, он не желал становиться объектом уговоров, тем более со стороны такого парнишки. Поэтому его ответ прозвучал с долей цинизма.
— Терпение, кажется, не относится к вашим достоинствам. В данный момент вероятнее получить от его Высокопреосвященства приказ о казни, а не разрешение на брак. Вам не известно, что даже месье Шатонёф, хранитель большой печати, был недавно арестован и посажен в тюрьму? Король сам подписал приказ об аресте.
— А его Высокопреосвященство в кардинальской сутане тайно держал в своих руках все нити. Неужели мир наступит только тогда, когда казнят всех ему неугодных? — резко добавила Ниниана.
— Мир наступит тогда, когда он будет гарантирован для всего королевства. Вы проезжали по улицам столицы и видели, что таких кварталов, как наш, немного. Париж, как и другие города, нуждается в более прочном мире для улучшения своего облика. Только мир позволяет строить дороги, мосты, дома, собирать богатые урожаи.
— Урожаи винограда, — попробовала пошутить Ниниана, но перед ее глазами возникли руины родительского дома. Возможно ли добиться примирения на развалинах?
Мариво сухо подтвердил:
— И винограда тоже. Но чтобы этого достичь, нужно сосредоточить всю власть в руках, которые не будут ею злоупотреблять. В руках короля! Недопустимо вмешательство в его дела матери, супруги, тем более ее подруг. Ведь королевство не курятник, где правят петухи с наиболее ярким оперением и наиболее громким голосом.
Его четкая позиция увеличила удивление Нинианы. Как мог отец обручить Диану с таким явным сторонником того человека, которого они с герцогом Монморанси собирались лишить трона?
— Вы даже не скрываете своих взглядов. Не потому ли вы боитесь сообщить о своей помолвке с членом семейства Камара? — удивленно заметила она.
— О Боже! Непонятно, как вы дожили до своего возраста, Норберт. Неужели ни у кого не возникало желании укоротить ваш дерзкий язык?
Возмущение барона так сильно напомнило Ниниане гневные тирады отца, что она, утратив осторожность, улыбнулась. Улыбка ее отражала сочувствие, мягкий юмор и стремление к взаимопониманию. Ведь она привыкла выслушивать брань в ответ на свои резкие замечания. Она даже представить себе не могла, насколько ее улыбка получилась очаровательной и женственной.
Барон де Мариво с такой силой поставил бокал на стол, что у него отломилась ножка, а его верхняя часть покатилась по столешнице и, упав вниз, разбилась о камни перед камином. Теряя самообладание, хозяин поднялся с кресла.
