Ознакомительная версия.
– Ах, орден! – Барон понимающе воздел глаза к потолку. – Другое дело, сударь. Сами понимаете, есть наши личные интересы и есть интересы Бога. Подумаем, что можно сделать. Вы-то священник, но я – человек светский. У меня мало знакомых среди духовенства. К тому же самая незначительная должность не устроит ни вас, ни тех, кто будет за вас поручаться. Человек, имеющий столь блестящее образование и к тому же не новичок в ордене, не может довольствоваться малым.
– Обет, принесенный мной, говорит, что я не должен гордиться ничем, – тихо проговорил Андре. – Следовательно, я буду рад всему.
Барон еще раз кинул на своего гостя внимательный взгляд. Андре сидел, опустив глаза, и машинально теребил четки, висевшие у него на поясе.
– Я могу познакомить вас с аббатом Жераром Лепином, – медленно, очень четко произнося каждое слово, промолвил барон.
– Кто это? – Андре не без усилия вынырнул из состояния глубокой задумчивости.
– Это викарий аббатства в Нуази. Небольшая деревушка не так далеко от Парижа. Те самые пять-шесть лье, которые вы поставили как непременное условие. Одна из резиденций парижского епископа, если вам угодно знать. При аббатстве – одна из наших коллегий, так что вас примут весьма благосклонно. Кроме того, преподобный отец Жерар выполняет обязанности духовника некой герцогини де Лонгвиль. Он, правда, уже пожилой человек, но…
– Когда мы сможем съездить в Нуази? – Глаза господина де Линя вспыхнули темным огнем.
– Думаю, что послезавтра. Завтра у меня дела, которые я не хотел бы откладывать.
– Что ж, пусть будет послезавтра, – согласился Андре.
– Не составите ли вы мне компанию за ужином? – предложил барон, увидев, что гость закончил свои расспросы и узнал все, что хотел.
– Не откажусь! – неожиданно весело согласился господин де Линь.
Мужчины прошли к столу. Теперь, когда с делами было покончено, можно было расслабиться и приятно провести время. Этому способствовало и разнообразие аппетитных лакомств на столе, и прекрасное выдержанное вино из погреба барона, и то, что к столу вышла хозяйка, баронесса Лектур. Барон весьма едко прошелся по персоне герцога де Лонгвиля, женившегося на молоденькой девушке, которая годилась ему почти что во внучки, хотя сам де Лектур имел жену чуть не вдвое моложе себя. Все трое засиделись допоздна.
Но пора было раскланиваться.
– Вы безоружны, шевалье? – удивилась баронесса, вместе с мужем вышедшая провожать Андре.
– Да. Я не думал, что придется возвращаться так поздно. К тому же к моему наряду вряд ли подойдет оружие.
– Я распоряжусь, чтобы вас проводили мои лакеи, – предложил барон. – Так будет спокойнее и вам, и нам с Камиллой.
– Нет-нет, я прекрасно доберусь один! – поспешно сказал Андре, которому вовсе не хотелось выдавать тайну домика на улице Фран-Буржуа.
– Тогда хотя бы возьмите себе шпагу и кинжал! – не унималась баронесса.
Молоденькая Камилла была хороша собой, а красивым девушкам не отказывают. Андре вслед за хозяйкой прошел в комнату, где на стенах было развешано разнообразное оружие.
– Вы даже не спросили, умею ли я фехтовать! Ведь я священник! – с улыбкой произнес Андре.
– А по вам видно, что умеете! – засмеялась баронесса. – Выбирайте, что захотите!
За пять минут Андре выбрал себе по руке и шпагу, и леворучную дагу с надежным эфесом.
– Пожалуй, вы правы, сударыня! – признался он, прикрывая клинок и кинжал плащом. – Так будет лучше.
– Я всегда даю только хорошие советы! – рассмеялась Камилла дю Лектур. – Дай Бог, чтобы ни то, ни другое вам не пригодилось!
Роскошный особняк Лонгвилей на Петушиной улице был омыт лучами утреннего солнца. Раззолоченная карета, запряженная четверкой вороных, остановилась у крыльца.
Первым вышел человек, которого придворные острословы назвали бы разряженным столь пестро, что любимый королевский шут должен был бы удавиться от зависти. И действительно, вкус разряженного господина оставлял желать лучшего. Камзол цвета утренней зари, пышные штаны лазоревого оттенка, шляпа с зелеными перьями и украшенная изумрудами шпага. Эффектно, никто не спорит, но как же утомительно для глаз! Зато спутница его была одета куда скромнее – в простое нежно-розовое платье, которое лишь подчеркивало ее невероятную красоту.
Белокурую обладательницу огромных голубых глаз, длинных ресниц, нежного румянца на щечках и соблазнительно припухлых губ звали Анной-Женевьевой. Постаревший щеголь, который помог девушке выйти из кареты, был ее мужем. Принц Невшательский, герцог де Лонгвиль д’Эстотвиль де Коломьер когда-то уже был женат на Виолетте де Бурбон-Суассон, но пять лет назад его супруга скончалась. Герцог решил жениться вторично, причем выбрал в спутницы жизни единственную дочку Генриха II Конде и Шарлотты Монморанси (между прочим, в свое время герцог де Лонгвиль безуспешно пытался ухаживать за матерью нынешней своей невесты). Никого не смущало то, что невеста оказалась младше жениха на двадцать пять лет. Свадьбу сыграли весной 1642 года.
И вот уже восемь месяцев Анна-Женевьева жила не в особняке Конде, который располагался здесь же, на Петушиной улице, а в доме своего мужа.
Всякий раз при встрече с дочерью принцесса Шарлотта украдкой вздыхала: ее милая девочка заметно похудела за эти месяцы, стала гораздо меньше смеяться и явно тяготилась своим нынешним положением. От остроумной, жизнерадостной девушки, какой Анна-Женевьева была еще год назад, осталась лишь тень.
Хрупкая фигурка скользнула в открытые двери особняка, не обращая внимания на поклоны слуг. Девушка привыкла к такому обращению с детства. Даже в Венсеннском замке, где ее отец отбывал наказание за участие в заговоре и где она появилась на свет, ей, совсем крошке, почтительно кланялись. Она была принцессой, настоящей принцессой. Но только в сказках у принцесс не бывает проблем.
Герцог проводил супругу на ее половину и удалился. Оставшись одна, Анна-Женевьева небрежно бросила перчатки на стол, медленно подошла к окну. Ей хотелось плакать.
Они только что ездили с визитом к королеве, и ее дражайший супруг опять совершенно забыл про то, что он уже не холостяк. Молоденькая жена скучала в кресле, отбиваясь от атак назойливых кавалеров, а муж в это время открыто ухаживал за госпожой де Монбазон!
Девушка была оскорблена, но умело скрывала свои чувства под маской светской любезности. Сейчас можно было дать им волю. Маленький кулачок несколько раз с силой ударил по стене.
«Стерпится – слюбится!» – постоянно повторяла ей мать. Да, Шарлотту де Монморанси тоже выдали замуж почти насильно, и она довольно долго ненавидела своего супруга. А потом родители очутились в Венсеннском замке и нашли общий язык. Но это – счастливое исключение. А остальные?
Ознакомительная версия.
