– Миссис Флэксайд обиделась прошлым вечером, когда ты назвал ее рукой Сатаны и обвинил в том, что я превратилась в потаскушку.
– Я выпил пару бокалов, – признал ее отец, ничуть не раскаявшись. – Так сказать, утопил свое горе в вине, после того как мне бросили в лицо – в лицо! – что моя дочь пустилась во все тяжкие.
– Она отбыла спустя час, – продолжила Линнет. – И вряд ли вернется. Тинкл говорит, что она прихватила с собой немало столового серебра.
– Никогда не следует злить приближенных слуг, – заметила Зенобия, – потому что они отлично знают, где хранятся ценности. И, что более важно, твоя гувернантка наверняка знала о любовных письмах, которые этот королевский отпрыск мог присылать тебе.
– Он никогда не присылал мне любовных писем, если уж на то пошло. Но однажды утром он бросил в окно моей спальни горсть клубники. Миссис Флэксайд сказала, что никто не должен об этом знать.
– И теперь она сбежала и трезвонит об этом по всему городу, – подытожила Зенобия. – Ты и вправду болван, Корнелиус. Тебе следовало тут же заплатить ей пятьсот фунтов и отправить прямиком в Суффолк. А не позволять ей распускать сплетни, превращая горсть клубники в целую плантацию. С ее подачи все решат, что Линнет ожидает двойню.
Вряд ли ее гувернантка упустит такой шанс, подумала Линнет. Они всегда недолюбливали друг друга. По правде говоря, она редко нравилась женщинам. С тех пор как она дебютировала в свете четыре месяца назад, она часто видела, как другие девушки сбиваются в стайки и хихикают, прикрываясь ладошками. Но ни одна из них ни разу не посвятила Линнет в их шутки.
Зенобия потянулась к шнуру колокольчика и дернула.
– Ты бы мог предложить мне чаю, Корнелиус. Возможно, жизнь Линнет круто изменилась, но нам по-прежнему нужно есть.
– Я погиб, а ты хочешь чаю? – простонал виконт.
Тинкл открыл дверь так быстро, что Линнет догадалась: он подслушивал, хотя и не особенно удивилась.
– Подайте нам чай и что-нибудь перекусить, – распорядилась ее тетка. – Только что-нибудь легкое.
Тинкл озадаченно нахмурился.
– Огурцы, салат, что-нибудь в этом роде, – нетерпеливо добавила Зенобия. Когда за дворецким закрылась дверь, она указала на бюст Линнет. – С этим нужно что-то делать. Не скажу, что ты пухленькая, дорогая, но и на бесплотный дух не похожа.
Линнет снова сосчитала до пяти.
– У меня такая же фигура, как у мамы. И как у тебя.
– Искушение для Сатаны, – буркнул ее отец. – Неприлично так обнажаться.
– Не преувеличивай мое везение, – отозвалась Линнет. – Я искусила принца, но Князь Тьмы не появлялся.
– Август не тянет даже на мелкого беса, – заметила ее тетка скептическим тоном. – Если подумать, то неудивительно, что ему не удалось тебя соблазнить. Он вообще-то бесхарактерный.
– Не должно быть фасонов, в которых юные девушки выглядят как матроны, ожидающие ребенка, – сказал лорд Сандон. – А если есть, то я не желаю участвовать в этом. В том смысле, что я не стал бы их носить, будь я женщиной.
– С каждым годом ты становишься все глупее! – фыркнула Зенобия. – Не понимаю, как моя сестра согласилась выйти за тебя замуж?
– Мама любила папу, – заявила Линнет со всей твердостью, на которую была способна.
Она стояла на этом с того вечера, когда застала свою мать с другим джентльменом в весьма интимной обстановке. «Я люблю твоего отца, – сказала Розалин. – Но, дорогая, таким женщинам, как я, любви недостаточно. Мне нужно поклонение, стихи, цветы, драгоценности… не говоря уже о том, что у Франсуа фигура, как у греческого бога, и оснастка, как у жеребца. – Линнет непонимающе моргнула, и ее мать добавила: – Не важно. Я объясню тебе позже, когда ты немного повзрослеешь».
Она так и не вернулась к этой теме, но Линнет каким-то образом удалось достаточно просветиться, чтобы понять, что привлекало ее мать в мужчинах.
Отец бросил на нее острый взгляд.
– Розалин любила меня так же, как Август тебя. Короче: недостаточно.
– Ради Бога! – вскричала Зенобия. – Зато этого достаточно, чтобы довести меня до депрессии! Неужели нельзя оставить бедную Розалин в покое? Я начинаю проклинать тот день, когда она решила принять твое предложение.
– Я не виноват, что это все всплыло в памяти, – отозвался виконт с мрачным видом. – Линнет пошла в свою мать.
– Это несправедливо, – заявила Линнет. – Я была образцом добродетели весь этот сезон.
Лорд Сандон нахмурился.
– Просто в тебе есть нечто такое…
– Ты кажешься игривой, – сказала ее тетка не без сочувствия. – Помоги Боже Розалин, но это все ее вина. Она передала это тебе. Эту ямочку на щеке, эти искорки в глазах, эту улыбку. Ты выглядишь как ветреница.
– Ветреница проводила бы время куда веселее, чем я, – возразила Линнет. – Я вела себя не менее скромно, чем любая другая девушка в свете. Можешь спросить миссис Хатчинс.
– Это действительно кажется несправедливым, – согласилась Зенобия. Золотистая капелька меда повисла на ее булочке, прежде чем упасть на бледно сиреневый шелк ее утреннего платья.
– Надеюсь, ты заверила графиню, что я никогда не оставалась наедине с Августом, – сказала Линнет.
– С какой стати? – поинтересовалась Зенобия. – Я же не в курсе твоих похождений. И была так же шокирована, как графиня.
Линнет застонала.
– Я могла бы раздеться догола в «Олмаке»[3], и все равно никто бы не поверил, что я не жду ребенка, какой бы тонкой ни была моя талия. Ты практически подтвердила, что я в положении, тетя Зенобия. А папа уволил миссис Флэксайд, и можно не сомневаться, что теперь она перемывает мои кости по всему Лондону. Мне и вправду придется жить за границей или в какой-нибудь глуши.
– Ты могла бы поехать во Францию, – ободряюще сказала Зенобия, – если бы не эта нелепая война. Французы очень влюбчивы. Но у меня есть другая идея.
Линнет даже не стала уточнять, какая именно, но ее отец устало поинтересовался:
– Что за идея?
– Не что, а кто.
– И кто это?
– Йелвертон, наследник Уиндбэнка.
– Какого еще Уиндбэнка? Ты имеешь в виду Йоннингтона? Уолтера Йоннингтона? Если сын похож на своего отца, я не позволю Линнет приблизиться к нему на пушечный выстрел, даже если она ждет ребенка.
– Как это мило с твоей стороны, папа, – промолвила Линнет, взяв с подноса булочку.
– Тебе надо худеть, дорогая. Не забывай об этом, – сказала Зенобия.
Линнет стиснула зубы и намазала булочку маслом.
Зенобия вздохнула.
– Титул герцога Уиндбэнка принадлежит Йелвертонам, Корнелиус. Право, не представляю, как ты ориентируешься в палате лордов, имея столь поверхностные знания об аристократии.
