Пибоди кивнула и с трудом поднялась с неудобного Евиного кресла.
– Хороший был день. Правда, не для Оучи, – добавила она, слегка поморщившись, – но… Ты же понимаешь. Слушай, я прямо под кайфом. Может, когда вернусь домой, поиграю с Макнабом в плохогокопа.
У Евы задергался глаз, она прижала палец к уголку.
– С какой стати ты взяла, что мне хочется знать о твоих извращенных сексуальных играх с Макнабом?
– Да я-то, по правде говоря, думала попрактиковаться в методах ведения допроса, но раз уж ты об этом упомянула…
– Вон пошла.
– Ухожу-ухожу. Спасибо, Даллас.
Оставшись одна, Ева посидела еще минуту со вскинутыми на стол ногами, допила кофе. Она составит отчет по своим заметкам и напишет Пибоди хорошую характеристику для внесения в личное дело.
А потом она вернется домой, а значит, день и впрямь закончится хорошо.
Ева глянула на часы и выругалась. Черт, она уже опоздала по-крупному. Согласно правилам семейной жизни, она должна позвонить Рорку и сообщить время прибытия.
Но стоило ей повернуться к настольному телефону, как он зазвонил.
– Даллас, отдел убийств.
– Лейтенант. – На экране появилось лицо миссис Оучи. – Простите, что я вас беспокою, но я хотела спросить, может быть, вы… нет ли у вас новостей для меня?
– Вы меня вовсе не побеспокоили, миссис Оучи, я как раз сама собиралась вам позвонить. Мы их взяли. Всех троих. Получили признания. Засадили их за решетку, и прокурор уверен, что добьется обвинения. Они долгие годы проведут за решеткой.
– Вы их поймали?!
– Да, мэм.
Глаза старой женщины вспыхнули все тем же неистовымогнем. Потом миссис Оучи закрыла лицо руками.
– Спасибо. – Она разрыдалась и начала раскачиваться из стороны в сторону. – Спасибо вам.
Ева дала ей выплакаться, а когда на экране помнились ее сын и дочь и обняли ее, поддержали с двух сторон, пришлось ответить на их вопросы.
К концу разговора ее ум был полностью сосредоточен на завершении работы, а вот семейные правила вылетели из головы начисто. Покончив с делами, она вышла из кабинета и пересекла «загон», помещение для детективов, прозванное так за тесноту, где сидела Пибоди, погруженная в составление отчета.
– До завтра.
– Угу. Чао, – пробормотала в ответ Пибоди.
«Придется Макнабу какое-то время поиграть в плохого копа одному», – подумала Ева, выходя из «загона», и тут же пожалела, что ей пришла в голову эта мысль. А следом пришло запоздалое воспоминание о том, что она так и не позвонила домой.
– Черт! – Ева потянулась за сотовым телефоном.
– Лейтенант! – догнала ее в коридоре детектив Кармайкл. – Мы с Сантьяго работаем по утопленнику. Хотела обговорить с вами пару вопросов.
– Говори на ходу. Я собираюсь домой.
Ева слушала, задавала вопросы, раздумывала, уточняла, спускаясь на эскалаторах, а не на лифте, чтобы дать детективу Кармайкл больше времени. На одном из уровней они остановились. Кармайкл озабоченно подергала себя за мочку уха.
– Можно нам взять сверхурочные, чтобы пробить это дело сегодня?
– Я дам разрешение.
– Спасибо, лейтенант.
– Как тебе работается с новым парнем?
– Сантьяго в порядке. Нюх у него есть. У нас выработался общий ритм.
– Рада слышать. Удачной охоты, Кармайкл.
Ева спустилась на лифте в подземный гараж. Теперь ее мысли были заняты делом об утопленнике, доставшемся детективу Кармайкл, на ходу она оформила по компьютеру разрешение на сверхурочные.
Пришлось ползти в густом потоке машин. Ева попыталась перехитрить других водителей, перестраиваясь с полосы на полосу. К тому времени, как она вспомнила о звонке Рорку, звонить уже не имело смысла: она была почти дома.
«Не буду звонить, – решила Ева. – С Рорком я помирюсь. Наверняка он работает, ждет меня, – думала она, – значит, мы можем вместе славно поужинать. Я сама запрограммирую ужин, что-нибудь изысканное, как он любит… Бутылочку вина откроем. Расслабимся, пообщаемся. Пожалуй, предложу-ка ему посмотреть один из тех старых фильмов, что он так любит. Чинный семейный вечер дома, – пообещала она себе, – а вслед за ним – чинный семейный секс. Никаких убийств, никакого членовредительства, никакой работы, никакого напряга. Только мы вдвоем. Черт, я даже могла бы выкопать из шкафа один из этих сексапильных прикидов для полноты картины. Типа «соблазни своего партнера». Можно и музыку включить для пущей романтики».
Довольная придуманным планом, Ева на полной скорости проехала в ворота дома. Ее настроение подскочило еще на пару градусов, когда она увидела свет, горящий во множестве окон их великолепного лома. «Мы можем поесть на свежем воздухе, – продолжала фантазировать Ева, – на одной из террас. А можно и на крыше около бассейна, где потрясающий вид на город».
Идеальный план. Бесподобный!
Оставив машину у крыльца и уверяя себя, что все слишком удачно складывается, чтобы морочить себе голову еще из-за Соммерсета, наверняка поджидающего ее в холле с очередной порцией колкостей по поводу позднего возвращения домой, Ева взбежала по ступеням крыльца.
В холле было пусто. От неожиданности Ева даже остановилась на минутку.
Куда подевался Соммерсет?
«Не искушай судьбу», – сказала она себе и побежала вверх по лестнице.
Первым делом Ева заглянула к Рорку в кабинет в полной уверенности, что он там проворачивает какую-нибудь сделку или решает некое сложное уравнение, и страшно удивилась, убедившись, что в кабинете его нет.
Хмурясь, она повернулась к монитору домашнего компьютера.
– Где Рорк?
Дорогая Ева, Рорк на террасе, основной уровень, в задней части, сектор два.
– А что, у нас есть сектора? Который из них второй?
Местоположение подсвечено на карте.
– Хорошо. – Поджав губы, Ева изучила карту дома и мигающую световую точку. – Нашла.
Она направилась вниз.
«Что он там делает? – размышляла Ева. – Может, выпивает с Соммерсетом, что сразу дает ответ на вопрос, куда подевался Соммерсет. Вспоминают старые добрые времена, какие дела проворачивали, какой товар брали, как вламывались в чужие дома. В присутствии копа не станешь говорить о таких вещах. Неудобно, невежливо, что ли. Что ж, пора прервать сеанс ностальгии и…»
Ева застыла на месте, едва выйдя на террасу. Рорк в самом деле сидел там с Соммерсетом, но они не выпивали, во всяком случае не только выпивали, и они были не одни.
Два человека, которых она раньше в глаза не видела, сидели вместе с ними за устланным белой скатертью столом, на котором мерцали в вечернем летнем воздухе свечи, и, очевидно, наслаждались изысканным ужином.
Незнакомая пара, по ее прикидкам, в возрасте от шестидесяти до семидесяти лет: женщина, чье лицо с большими глазами обрамляло каре, и мужчина с аккуратной эспаньолкой, подчеркивающей худое, угловатое лицо не то ученого, не то школьного учителя.
