Томас понял, что пропустил большую часть сказанного герцогом, и повернулся к нему. Однако краем глаза все-таки следил за этой женщиной – она игриво водила пальцами по выпуклостям груди.
– Распутница.
– Кто?
Черт, он произнес это вслух, и теперь Уэйкфилд ждет от него ответа.
Томас поморщился.
– Миссис Тейт. – Он кивнул, указывая на женщину в противоположной стороне залы. – Каждый раз, когда я ее вижу, у нее новый поклонник и всегда моложе, чем она. Любому ясно, что ей тридцать пять, никак не меньше. Эту женщину следует привлечь к ответу за неприличное поведение.
– Тридцать восемь, – пробормотал Уйэкфилд.
Томас в изумлении посмотрел на него:
– Вы ее знаете?
Уэйкфилд поднял брови:
– Полагаю, что она известна большей части лондонского света.
Томас перевел взгляд на миссис Тейт. Неужели герцог спал с ней?
– Она остроумна, и у нее непринужденные манеры, – сказал герцог. – К тому же она была замужем за человеком втрое старше ее. Я не стал бы осуждать ее за те небольшие слабости, которые она себе позволяет теперь, когда стала вдовой.
– Она выставляет себя напоказ, – сквозь зубы процедил Томас, чувствуя, как Уэйкфилд сверлит его взглядом.
– Возможно, но лишь с неженатыми джентльменами. Она весьма осторожна и также не флиртует с джентльменами, которые помолвлены.
Словно услыхав слово «помолвлены», Лавиния Тейт подняла голову и встретилась глазами с Томасом, несмотря на то что их разделяло пространство залы. Он знал, что глаза у нее карие. Обычные карие глаза. Цвет глаз она не может изменить, с удовлетворением подумал он. Это не щеки под румянами.
Она выдержала его взгляд и подняла подбородок. Это был жест старый как мир, такой же старый, как тот, которым Ева подзадоривала Адама откусить кусочек от спелого яблока.
Томас отвернулся. Он как-то попробовал этого яблока, и хотя было трудно, но он смог оторваться от опьяняющей сладости плода. Эта женщина – ведьма, потаскуха. А в его жизни ему хватало потаскух.
Лицо леди Геро было спокойно и серьезно и почти красиво. Ее, кажется, совсем не впечатлило театральное перечисление Гриффином всех его грехов.
– Я уже поняла, что вы распутник, – сказала она, когда он остановился. Она присела в грациозном реверансе. – Но поскольку вы мой деверь, лорд Рединг, то полагаю, что совсем избежать вашего общества будет затруднительно.
Эта женщина точно знала, как уколоть мужчину и задеть его самолюбие. И надо же было так случиться – вот уж ирония судьбы, – что именно эту женщину Томас избрал своей невестой. Женщину, которая не постеснялась высказать ему свое неудовольствие. Женщину, которая наблюдала его не в лучшем виде и явно не собиралась забыть это зрелище. Женщину, гордившуюся своей незапятнанной репутацией.
Леди Совершенство – идеальный выбор для его идеального брата.
Гриффин с неприязнью смотрел на нее. Она изогнула левую бровь – черт бы ее побрал! Она далеко не красавица, невеста его брата. Но она обладала той элегантностью, которую можно иногда обнаружить среди представительниц высшего английского света. У нее нежная кремовая кожа, немного длинное лицо, правильные аккуратные черты, а волосы рыжие, изысканного оттенка.
Он видел похожих на нее женщин сотни раз, и все же… что-то в леди Геро было особенным. Уже одно то, что большинство дам ее сословия просто оставили бы его в гостиной самостоятельно разбираться в той ситуации, куда он угодил. А она пошла против своих строгих моральных правил и спасла и его, и Беллу. Она что, сделала это из сострадания к двум незнакомым ей людям? Или у нее такие глубокие этические устои, которые вытеснили ее отвращение к происходившему в гостиной?
Музыка утихла, и танец закончился. Ему следует отвести ее обратно к нудному Томасу. Он сопроводит ее к жениху, разумеется, но… чуть-чуть повременит.
Гриффин поклонился и с покорным видом предложил ей руку.
– Печально, не так ли?
Геро подозрительно на него взглянула, но этикет не позволил ей отказаться. Гриффин в душе торжествовал.
– О чем вы? – спросила она.
– О, о том, что такая благовоспитанная женщина, как вы, вынуждена смириться с обществом такого отпетого негодяя, как я. Исключительно из-за светских условностей.
Геро высоко подняла подбородок, а он медленно повел ее сквозь толпу.
– Я сознаю свой долг.
Гриффин выкатил глаза.
– Это вам зачтется. Мое постоянное присутствие в вашей жизни, несомненно, приведет вас к святости.
От его внимания не укрылось, как слегка дрогнули мягкие розовые губы. Ей-богу! Леди Совершенство обладает чувством юмора! Гриффин увидел улыбку, хотя лицо осталось неподвижным. А какой будет настоящая улыбка на ее лице? А что будет, если она рассмеется от души?
Он наклонил к ней голову, вдыхая запах цветов.
– Если вы выходите за моего брата не из-за его титула, тогда почему?
Широко раскрытые серые глаза с удивлением посмотрели на него. Она находилась так близко, что стоило ему наклониться чуть ближе, и губы коснулись бы ее губ. А если бы ее губы разомкнулись под его языком, то он ощутил бы их вкус – обволакивающий вкус меда.
О Боже! Гриффин резко поднял голову. К счастью, леди Геро не заметила его замешательства.
– Что вы имеете в виду?
Он со вздохом отвернулся. Они почти пересекли залу и теперь двигались в противоположную сторону от того места, где стоял Томас. Он играет с огнем, но его всегда привлекала опасность.
– Почему вы выходите за Томаса?
– Мой брат и он – друзья. Максимус настоятельно советовал мне вступить в этот брак.
– И это все?
– Нет, конечно. Мой брат не стал бы рассматривать Мэндевилла как подходящего мужа для меня, если бы тот не пользовался уважением, не был добрым и состоятельным человеком. – Она выложила все доводы брата, словно перечисляла достоинства породистого барана.
– Вы его не любите? – спросил Гриффин не ради праздного любопытства.
Геро непонимающе сдвинула брови, словно он перешел на шведский язык.
– Я не сомневаюсь, что когда-нибудь полюблю его.
– Не сомневаетесь… – пробормотал Гриффин, снова почувствовав дурацкое удовлетворение. – Как, к примеру, любимого спаниеля!
Геро остановилась как вкопанная, и он подумал, что она вполне могла бы упереться руками в бока подобно разозлившейся торговке рыбой.
– Мэндевилл не спаниель!
– Тогда датский дог?
– Лорд Гриффин…
Он потянул ее вперед и повел к другой стороне залы.
– Просто я всегда думал, что было бы приятно…
