Что происходит? Куда подевались слуги? Где маленькие шумные дети? А сами хозяева, Луиза и Джулия? Джеймс в недоумении стоял посреди гостиной, когда за его спиной хлопнула дверь, раздались легкие шаги, а затем послышался тихий женский голос:
– Черт побери…
Такое мог произнести здесь только один человек.
– Доброе утро, Джулия, – не оборачиваясь, поздоровался Джеймс.
Девушка ахнула:
– О нет! Я снова допустила оплошность…
– Какой вывод я должен сделать из такого приветствия, которое вряд ли можно назвать радушным? – с улыбкой на губах спросил Джеймс.
Джулия покраснела и, поправив прическу, до такой степени растрепанную, что волосы того и гляди рассыплются по плечам, заявила:
– Это не было приветствием, и ты это знаешь. Каждый раз, когда мы встречаемся, я попадаю впросак: врываюсь в комнату и чертыхаюсь. Поверь, я не так часто это делаю. Во всяком случаю, когда врываюсь в комнату, то не обязательно чертыхаюсь. Со мной это происходит сейчас из-за волнения, связанного с твоим приездом. Мы все немного свихнулись из-за тебя. Ну вот: я снова употребила грубое слово. Доброе утро, Джеймс! Мне давно уже следовало это произнести. Во всяком случае, еще до того как я помянула черта и…
– Спасибо! – прервал ее Джеймс. – Ты реабилитировалась, надлежащим образом поздоровавшись со мной.
Джулия хотела было еще что-то сказать, но, видимо, передумала и, вздохнув, крепко сжала губы. Джеймс решил сменить тему разговора:
– Мы должны были сегодня встретиться за завтраком, не так ли? – В его желудке при упоминании о завтраке заурчало. – Но в столовой нет ничего съестного.
На лице Джулии отразилось сожаление.
– Право, мне очень жаль, но это я во всем виновата. Поверь, мне хотелось просто проявить внимание к гостю. Мы вообще-то завтракаем часов в восемь утра, но ведь городские жители никогда так рано не встают, поэтому я распорядилась, чтобы слуги прибрали стол после нашего завтрака, а для тебя накрыли снова.
– А кому предназначалась ругань, когда ты вошла в столовую?
– Я не думала, что слуги поймут мое распоряжение буквально и не оставят вообще ничего. Поэтому представь себе мое изумление при виде совершенно пустого стола, хотя горничная с верхнего этажа доложила, что ты проснулся и спускаешься по парадной лестнице в гостиную.
Джеймса озадачили ее слова.
– Горничная с верхнего этажа? Я никого из слуг не видел и не слышал.
Джулия хмыкнула со снисходительностью взрослого, который объясняет ребенку прописные истины:
– Ты и не должен был их видеть и слышать. Они же слуги. Хорошая прислуга ненавязчива, особенно с гостями. Горничная была предупреждена, поэтому докладывала мне обо всех твоих перемещениях по дому. Остальные слуги этим утром тоже из кожи вон лезли, выполняя свои обязанности. Везде было хорошо убрано и вычищено. Никогда не видела, чтобы они работали с таким рвением. По-видимому, прислуга пытается произвести на тебя благоприятное впечатление.
Джеймс засмеялся, а Джулия, добавила, стараясь успокоить голодного гостя:
– Не сомневаюсь, что сейчас они готовят тебе завтрак.
Девушка опустилась в кресло – Джеймс последовал ее примеру – и поинтересовалась:
– Не сочти за чрезмерное любопытство, но скажи честно: ты когда-нибудь занимался домашним хозяйством? Управлял штатом прислуги?
– Нет, никогда. Я совсем недавно стал владельцем поместья Николса, доставшегося мне по наследству, но никогда не жил в нем. До тех пор моим единственным обиталищем было холостяцкое городское жилье. Из прислуги у меня один лакей.
– О, прошу прощения.
– Нет, все в порядке. Мне придется всему учиться, иначе и жена, и прислуга будут считать меня круглым дураком, что гораздо хуже, чем мнение одной-единственной будущей родственницы, которая считает меня недотепой.
Джулия открыла было рот, чтобы возразить, но Джеймс не дал ей произнести ни слова, воскликнув:
– И это справедливо! Один на один ты можешь чихвостить меня как угодно, но если посмеешь подтрунивать надо мной в обществе, я с тебя шкуру спущу.
Джулия прикрыла рот ладонью, едва сдерживая смех, и Джеймс почувствовал, как напряжение ослабевает, нескромные желания сходят на нет, и ему захотелось продолжить этот разговор.
– Видишь ли, я никогда не жил в деревне – ни в детстве, ни позже, когда повзрослел. Мои родители, считали, что за пределами Лондона им нечего делать. Когда отец умер, мама осталась жить в городском доме Мэтисонов, устроив там все по своему вкусу. Так что я сейчас оказался в трудном положении: унаследовав титул и поместье, не знаю, что со всем этим делать.
– Но ведь у тебя есть секретарь или управляющий?
– Да, и они чертовски эффективно работают… ой, прости за грубое словечко…
– Со мной можешь говорить все, что захочешь, – заявила Джулия.
– Эти ребята так хорошо справляются с делами, – продолжил Джеймс, – что мне нет никакой необходимости вмешиваться в их работу. Но они живут в Лондоне, и их деятельность сосредоточена на наших городских владениях, а я хочу поселиться в родовом поместье. Да, кстати: а Луиза умеет вести домашнее хозяйство?
Он искренне надеялся, что да. Неопытный в делах виконт, конечно, плохо, но если супруга сумеет взять ведение дел на себя, то они справятся с трудностями.
Джулия кивнула, хотя и не вполне уверенно.
– Думаю, большинство барышень учат вести хозяйство их матери, экономки или горничные. У нас здесь достаточное количество слуг, но экономки нет с тех пор, как в прошлом году умерла жена дворецкого, исполнявшая эти обязанности. Если бы бедный Мандерли увидел новую экономку на ее месте, боюсь, это убило бы его, если можно так выразиться. Поэтому мы разделили обязанности между мной и мамой… э-э… и, конечно, Луизой.
Джеймс исподлобья взглянул на миниатюрную блондинку, сидевшую сейчас с несколько смущенным видом. Чем больше он узнавал о порядках, царивших в доме Оливеров, тем больше удивлялся.
– А какие обязанности выполняешь ты? Сколько слуг заменяешь? Гувернантку, экономку, кого еще?
Джулия бросила на него удивленный взгляд.
– Я никогда не задумывалась об этом. Это мой дом, и я делаю все необходимое для поддержания порядка в нем. Мои родные рады, что в доме есть человек, которому можно доверить воспитание детей, а слуги довольны, как я управляю ими. Так зачем же нанимать еще кого-то со стороны?
– Что все они будут делать, когда ты выйдешь замуж? – вырвалось у Джеймса, и он тут же пожалел об этом, заметив, что его слова как будто испугали Джулию.
Нельзя вторгаться в личную жизнь девушки, с которой только вчера познакомился, да и вообще неприлично заговаривать о браке с незамужней леди.
