Гидеон не был уверен, что чего-то достиг во время короткой встречи с Шарлоттой Боскасл, если не считать того, что заставил ее понервничать. Или что стал бы поддразнивать ее, не будь она кузиной Девона. Вряд ли его внимание сделало ее желанной для других мужчин.
Но она ничем не напоминала ему Девона. В ней была мечтательность, которой не отличалась ее родня. Хоть девушка и походила на акварель, какие обычно украшают стены в провинциальных особняках, ее холодность не более чем иллюзия. Ее кожа не девственно-белая. Она греховно-кремовая с буйством розовых лепестков под поверхностью. Улыбка открывает очаровательный в своей легкой неправильности прикус. Золотые крапинки в глазах намекают на скрытый огонь.
Гидеон поймал себя на мысли о том, как Шарлотта будет выглядеть, если распустит густые светлые волосы, чопорно стянутые на затылке. Он насчитал двадцать туго застегнутых пуговиц на спинке ее скромного платья. Одному Богу известно, какой переполох она подняла бы, если бы знала, что он прикидывает, как быстро справится с этой застежкой. И он поклялся бы, что между ними возникло странное чувство близости. Что невозможно.
Они не обменялись ни единым словом в тот день в магазине.
— Вот ты где, — послышался мужской голос. — Признавайся, что ты сказал, чтобы прогнать Шарлотту в сад? И не говори, что назначил ей тайную встречу, потому что там больше соглядатаев, чем деревьев.
Гидеон фыркнул.
— Я предпочитаю не говорить об этом. Полагаю, тебе известно, что джентльмены свое общение с дамами не афишируют.
— Ты ее обидел?
— Возможно, и это твоя вина.
— Что произошло?
— Ничего.
— Ничего? — скептически посмотрел на него Девон.
— Ничего, — повторил Гидеон, задаваясь вопросом, почему это его заверение имеет привкус лжи.
— Ты пригласил ее на танец?
— Неоднократно.
Девон покачал головой:
— А я-то думал, что ты самый очаровательный мужчина на балу.
— Прости, что подвел тебя, — рассмеялся Гидеон. — Я старался. И потерпел неудачу.
— Ты решительно настроен пустить свою жизнь под откос?
— Боюсь, что так.
Девон сдержанно кивнул.
— Ты явно разгулялся. Не хочешь подняться на галерею и выпить за свое длительное падение?
— Не сегодня. Меня ждут другие удовольствия. И я обещал завезти друзей по дороге.
— Это хорошо. Джейн, наверное, загнала бы тебя в угол под предлогом дружеской беседы. Она без всякого смущения выискивает поклонников для Шарлотты.
Гидеон сопротивлялся желанию оглядеть зал.
— Счастливчик, кто одолеет ее стражу. Я даже не смог убедить твою кузину опустить подъемный мост.
— Ее братья написали Грейсону о намерении выдать ее замуж как можно скорее.
— Спасибо за предупреждение.
— Ты мог выбрать в жены худший вариант, — заметил Девон.
— Согласен, — весело тряхнул головой Гидеон. — Но я жену не ищу. И сомневаюсь, что займусь этим в ближайшем будущем.
— Именно так я думал как раз перед тем, как встретил Джоселин, — произнес Девон. — Я был на пути к ночным развлечениям с другой женщиной, а в следующий миг стоял у алтаря, задаваясь вопросом, что произошло.
Шарлотта жевала салат и подняла фужер с шампанским, приветствуя Харриет, сидевшую неподалеку от нее. Та в ответ высоко подняла свой бокал. Тюрбан с перьями сник на ее голове, как умирающая индейка, но, казалось, никто не обращал на это внимания. Все ученицы академии были на месте и пересчитаны. Из карточной комнаты пригнали за стол молодых людей, чтобы восстановить баланс полов.
Сегодня редкое событие в истории Боскаслов — на балу не произошло скандала, который наутро станет главной новостью. Даже мисс Пеппертри, чопорная помощница Шарлотты, выглядела довольной. Уид, вечный приверженец церемоний, выстроил своих подчиненных вдоль стены, как деревянных солдатиков.
— За академию!
Голос Харриет перекрыл светскую болтовню. Торжество почти закончилось, Шарлотта чувствовала огромное облегчение. Она была так уверена, что бал закончится без происшествий, что откланялась сразу после ужина и поднялась наверх, чтобы распорядиться об отъезде девочек.
Джейн всегда держала в доме апартаменты для родственников, Шарлотта провела здесь предыдущую ночь с Харриет и девочками, чтобы познакомить их с бальным залом.
Харриет вела ее по верхнему коридору.
— Мне нужны сумочка и накидка. Герцог Уинфилд пригласил меня и еще кучу народа на другую вечеринку. Вряд ли смогу убедить тебя пойти.
Шарлотта печально улыбнулась. Ее не обрадует поездка в карете герцога, если он торопится в объятия другой женщины. Похоже, будет трудно сказать «прощай» в дневнике.
— Возможно, ты сумеешь убедить его не ходить в заведение миссис Уотсон, — поддразнила Харриет.
Мы с Джейн наблюдали, как вы флиртовали…
— Это был не флирт, Девон вынудил герцога пригласить меня на танец, — недовольно сказала Шарлотта, распахнув дверь в апартаменты. — Какой здесь беспорядок!
— Со стороны это было похоже на флирт… Ох, Шарлотта, я знаю, что тебя влечет к нему. Хотела бы я, чтобы он… Боже милостивый, только посмотри на мой тюрбан! — Харриет уставилась на свое отражение в высоком зеркале. — Какой кошмар! И все промолчали. Вид ужасный, а у меня нет времени уложить волосы. Куда я дела свою накидку?
Шарлотта не отвечала. Харриет повернулась к ней:
— Ты в порядке?
— Нет. — Она закусила губу. — Лучше оставь меня одну. Я того и гляди расплачусь. Это был долгий и трудный вечер.
— Ох, нет. Что… Это из-за него?
Шарлотта уныло кивнула.
— Я мечтательница. Я всегда надеялась… Он пригласил меня на танец из жалости. Все кончилось.
— Что кончилось?
— Мое любовное приключение.
— Но ведь оно было нереальным?
— Знаешь, что в этом самое скверное?
— Скажи.
— Я так долго мечтала об этом мужчине. И решила, что пора положить этому конец. Но на свою беду, сегодня вечером обнаружила, что у него есть совесть, и это делает его еще привлекательнее, чем прежде. Я круглая дура, Харриет. Почему ты мне не сказала, что моя писанина — пустая трата времени?
— Потому что это не так, — ответила Харриет. — Истории, которые ты мне читала, прекрасны.
На душе у Шарлотты было тошно.
— В моих историях столько фантазий. Теперь я даже не могу мечтать о встрече с ним. Мне придется мотыльков рисовать, чтобы занять время.
— Шарлотта, я была преступницей. Ты открыла мне хорошие книги. В них было то, что я чувствовала, но никогда не умела выразить.
