они не волнуют. Мне кажется, в какой-то степени граф им рукоплещет. Странно, почему некоторые приключения подпитывают в народе восхищение...но лишь тогда, когда случаются с кем-то неотразимо привлекательным и обаятельным'.
'Он ни разу мне не намекал на необходимость изменения линии поведения'.
'Разумеется нет', - подумал Гастингс. 'Очень не него похоже. Пусть король развлекается, а править будет Уорвик. Заметил ли граф перемену в посаженном им на трон короле? Начавшуюся в тот чудовищный день, когда Эдвард въехал в Йорк и увидел голову своего погибшего отца, обряженную в шутовскую бумажную корону?'
Если раньше Эдвард и хотел избрать иной путь, чем тот, что определил для него Уорвик, что произошло потом? Кто из них двоих одержит верх? Нет, Эдвард был слишком добродушным, слишком падким на роскошный образ жизни, и он не забыл, что именно Уорвик сделал его королем. Эдвард захочет продолжать играть в монарха и оставить истинную власть Уорвику? Но оставит ли ее графу суверен?
Король обожал охоту, и путешествия по государству всегда оживлялись проведенными в преследовании дичи днями. Когда бы Эдвард с сопровождающими не посетил лес, они делали рассчитанный на спортивное времяпрепровождение привал, и, если тот удавался, оставались на несколько дней, максимально растягивая удовольствие.
В этот раз Его Величество несколько дней подряд наслаждался охотой в соседствующем с Графтон Манор лесу Уиттлбери. О близости королевской свиты знали все находящиеся в имении. Если бы Риверсы являлись йоркистами, монарх, скорее всего, оказал бы им честь, нанеся визит. Однако, так как лорд Риверс всегда был верным ланкастерцем, становилось очевидно, - суверен не приедет. Жакетта обронила, говоря о животрепещущей теме, что семье следует испытывать глубокую благодарность. 'Прием короля разорил бы нас на следующие пять лет. Уверяю вас, наш образ жизни ни на долю не соответствует привычному ему'.
Но в глазах Жакетты плескалась таинственность, и ей удалось передать свой настрой дочери. Она знала, - нечто вот-вот произойдет. Елизавета могла угадать это по блуждающему далеко материнскому взгляду. Молодая женщина никогда не была уверена, - действительно ли матушка видит будущее или же размышляет о вероятности события, после чего использует всю присущую ей изобретательность, дабы поспособствовать его воплощению в жизнь.
'Возьми мальчиков', - сказала она, - 'и ступай в лес. Там есть дуб - самый крупный в окрестностях, где заканчиваются владения Пьюри Парка и начинаются земли Графтона. Сядь под ним с мальчиками и жди'.
'Зачем мне это делать?'
'Я слышала, в тех местах сегодня охотится королевская свита'.
У Жакетты были средства выяснить все эти сведения. Она находилась в центре паутины интриг, тогда как ее слуги активно в них вовлекались. Несомненно, леди Риверс получила сведения о местонахождении королевской свиты благодаря общению своих прислужников с теми, кто жил при других благородных домах.
'Вполне может так случиться', - сказала Жакетта, - 'что ты увидишь кого-то, к кому сумеешь обратиться с ходатайством по твоему делу. Ты ничего ужасного не совершала. Это твой муж сражался на стороне ланкастерцев. Но он погиб. Ты же готова принять нового короля. Очень вероятно, что ты сможешь убедить кого-то понять это'.
Елизавета посмотрела на мать. Жакетта всегда отличалась отвагой, и иногда ее планы срабатывали. Требовалось лишь вспомнить и подумать, как ей удалось выйти за человека, выбранного лично, вопреки противостоянию могущественных вельмож.
Жакетта подошла к шкафу и вытащила из него платья.
'Больше всего подходит голубое. К тому же, очень скромное. Полагаю, оно оттеняет твою внешность, как ничто в остальном гардеробе. Твое совершенство следует подчеркивать простотой. Волосы нужно совсем распустить...и не перевязывать никакими лентами...ничем...никаких украшений, кроме этого серебристого пояса, чтобы подчеркнуть, насколько тонка твоя талия. Свита выедет в десять часов. Охотясь в лесу, они обязательно должны будут проезжать мимо большого дуба. Если ты там подождешь...'
Жакетта не упомянула о короле, но Елизавета знала, что в мыслях у матери именно он.
Значит, ей необходимо разыграть просительницу, то, против чего гордая природа молодой женщины восстает. Но она устала от бедности, от невозможности увидеть иной способ выбраться из затруднительного положения, кроме брака с кем-то, кто в силах подарить Елизавете утешение и удобства и помочь ее сыновьям заключить выгодные партии. Подобная перспектива ужасала.
Если бы она могла вернуть забранные в казну имения мужа, то, по крайней мере, сохранила бы свободу. Тогда Елизавета была бы в состоянии сама выбрать спутника, появись у нее желание сыграть свадьбу, а ее дети, самое меньшее, имели бы полагающееся им по праву.
Но с какой стати йоркистам вознаграждать тех, кто против них сражался? Разве ее дело не безнадежно? Жакетта так не думала, и во взгляде у матушки опять светился этот странный пророческий огонек.
Действительно, в тот день Елизавета выглядела самой прекрасной. Возбуждение от плана разлило по щекам еле заметный румянец, поэтому она казалась только что ожившей статуей. Легкое касание одушевления усилило ее очарование, и даже Жакетта, более других к этому привыкшая, снова изумилась красоте дочери.
'Никто не сможет тебе воспротивиться', - сказала она, - 'если ты хорошо справишься со своей ролью'.
Путь к дубу занял совсем немного времени.
Мальчики забросали мать вопросами. Почему они туда идут? Это что, такая игра?
'Если нам повезет, мы увидим проезжающих мимо охотников'.
Подобное объяснение мальчишек удовлетворило. Они оба пылко желали посмотреть на скачущих мимо охотников.
Елизавета подошла к дубу. Находясь поодаль от других, дерево представляло собой незабываемое зрелище. От него шло ощущение благородства и величия, словно оно само предпочло дистанцироваться, запретив остальным приближаться.
Утро заканчивалось. Мальчики проявляли все больше нетерпения, но тут внезапно послышались лай собак и стук лошадиных копыт. С часто бьющимся сердцем молодая женщина выступила из-под тени дуба. Она увидела, как из-за деревьев показались люди, двигавшиеся именно этой дорогой.
Елизавета взяла за руки сыновей и встала в ожидании.
Чуть впереди свиты скакал Эдвард. Он заметил сияние солнечных лучей в золотистых волосах стоящей незнакомки и отражение их от серебристого пояса на ее узкой талии.
В простом голубом платье та выглядела словно божество, и Эдвард подумал, что никогда еще ему не доводилось видеть столь прекрасной дамы.
Король
