Цирцен нахмурился и посмотрел на свое тело. Лиза готова была поклясться, что бронзовый цвет его лица стал темнее, когда он заметил, как сильно возбужден.
– А что вы ждали от меня, когда так одеты? Я же мужчина.
«А я еще сомневалась, – с горечью подумала она, – конечно же, это сон. Такие мужчины бывают только во сне».
Цирцен стянул с кровати красно-черное одеяло, набросил его на себя, перекинул края через плечо, и получилось что-то вроде тоги. Потом он схватил небольшую сумку, сунул в нее флягу и наконец опустил меч.
Лиза облегченно вздохнула и сделала пару шагов назад. Но тут бейсболка вывалилась из заднего кармана ее джинсов, и Лиза нагнулась, чтобы поднять ее. Когда она повернулась, то обнаружила, что Цирцен уставился в пространство, на то место, где только что были ее ягодицы, тесно обтянутые джинсами. Она настолько опешила, что до нее не сразу дошло, что этот безупречный образец мужчины только что пялился на ее зад. Глаза у него так и горели. Тут Лизе пришло в голову, что где бы она ни находилась, женщины здесь, наверное, не носят джинсы, а может, и вообще брюки.
Дыхание у Цирцена участилось, челюсти напряглись. Теперь он выглядел как настоящий хищник, замерший в стойке перед смертельным броском.
– Мне больше нечего надеть, – оправдывалась Лиза.
Он поднял руки, останавливая ее.
– Даже не хочу говорить об этом, девушка. Не сейчас. И наверное, никогда.
Они молча смотрели друг на друга, и тут словно какая-то неведомая сила потянула Лизу к этому великану. Она медленно подошла к Цирцену, и на этот раз попятился он. Потом, словно молния, он метнулся по комнате и исчез за дверью.
Как только дверь за ним захлопнулась, у Лизы подкосились ноги, и она в изнеможении упала на колени. Ее сердце колотилось так, словно собиралось выскочить из груди. Знакомый металлический звук возвестил, что она снова заперта. Это и к лучшему, пора уже проснуться.
Но где-то в глубине души у Лизы зародилось подозрение, что это не сон.
– Убрать тело? – спросил Галан, когда Цирцен вошел в кухню.
– Тело? – Лорд Броуди задумчиво потер челюсть, стараясь скрыть недовольную гримасу.
Все пошло совсем не так, как он предполагал. Он покинул свои покои, чтобы выпить в кухне вина, побыть в одиночестве и принять кое-какие решения – например, что делать с прекрасной дамой, которую он должен убить. Но не тут-то было. Галан и Дункан Дугласы, его ближайшие друзья и соратники, сидели за столом и вопросительно смотрели на него.
С тех пор как то англичане, то шотландцы сжигали Данотар и он то и дело переходил из рук в руки, его так и не успели толком отстроить. В руинах гулял ветер, было сыро и неуютно. Впрочем, со дня на день Цирцена и его людей должны были сменить воины Брюса, поэтому восстановлением замка никто не занимался. Поскольку крыша в Грэйт-холле Данотара еще отсутствовала, все собирались в кухне.
– Тело той, которая принесла флягу, – осторожно подсказал Галан.
Цирцен нахмурился. Он спрятал флягу в спорран[6], в надежде отсрочить выполнение клятвы. Несколько лет назад он рассказал братьям Дугласам о заклятии, которое наложил на флягу, и о клятве, которую дал Адаму Блэку. Цирцен чувствовал себя увереннее, зная, что если по каким-либо причинам он не сможет выполнить клятву, его друзья сделают это за него.
Но что делать, если одна клятва противоречит другой? Он поклялся Адаму Блэку, что убьет того, кто принесет флягу. Но еще раньше он поклялся своей матери, что не причинит зла ни одной женщине.
Заметив, что Цирцен нахмурился, Галан пожал плечами.
– Я рассказал Дункану, что она появилась. Я видел флягу у нее в руке. Мы ведь ждали, когда фляга наконец вернется к нам. Так что, убрать тело?
– Может, это и покажется вам странным, но это тело еще не рассталось с душой, – раздраженно ответил Цирцен.
– Почему? – в свою очередь нахмурился Дункан.
– Потому что я еще не убил ее.
Галан секунду вглядывался в его лицо.
– Она прекрасна, да?
Упрек, скрытый в его словах, не остался незамеченным.
– Когда это я позволял красоте заставить меня нарушить слово?
– Никогда, и на этот раз, я надеюсь, тоже не позволишь. Ты никогда не нарушал клятву, – в голосе Галана послышался вызов.
Цирцен сел на стул.
Тридцатилетний Галан был вторым из пятерых братьев Дугласов. Черноволосый и высокий, он был дисциплинированным воином, как и Цирцен, веривший в необходимость строгого соблюдения установленных законов. В его понимании, идеальное сражение – это многомесячное изучение противника, тщательная подготовка и планирование стратегии и тактики, которых следовало неуклонно придерживаться в битве.
Дункан, младший в семье, придерживался менее строгих взглядов. Он был шести футов роста и красив грубоватой красотой. Он всегда оставлял однодневную щетину, такую густую, что его челюсть казалась синеватой, а его плед был всегда так небрежно завязан, что возникало впечатление, будто он вот-вот сползет. Дункан притягивал девушек, как цветок пчел, чем он с удовольствием пользовался. Накануне битвы Дункан до последней минуты лежал в постели с очередной девчонкой, чтобы потом, накинув плед, вскочить на лошадь и с мечом в руке ринуться в схватку, с сатанинским хохотом врубаясь во вражеские ряды. Дункан был немного странный, но у всех Дугласов имелись какие-то странности, и к каждому из них требовался особый подход. Старший из братьев, Джеймс, был великолепным стратегом и правой рукой Брюса.
Галан и Дункан уже много лет были доверенными советниками Цирцена. Они вместе воевали под знаменами Роберта Брюса, то нападая, то отступая, неустанно готовясь к последней решающей битве, которая освободит Шотландию от англичан.
– Я что-то не понимаю, какой вред может принести эта женщина нашему делу, – произнес Цирцен, внимательно наблюдая, какую реакцию вызовут у Галана и Дункана его слова. А заодно и как он сам отреагирует на эту фразу. Обычно неуклонное следование кодексу чести придавало Цирце-ну уверенности в собственной правоте и направляло его действия, но сейчас все в нем противилось убийству женщины, запертой наверху. Цирцен уже прикидывал, каким образом оставить ее в живых, не запятнав при этом своей чести.
Галан сплел в замок мозолистые пальцы и медленно произнес, не поднимая взгляда:
– Я, конечно, не очень разбираюсь в таких делах, но, насколько мне известно, ты дал клятву Адаму Блэку убить того, кто принесет флягу. Вполне понятно, что эта женщина вызывает у тебя сочувствие, но ты ведь не знаешь, кто она на самом деле. Она очень странно одета. Она случайно нe из друидов?
– Думаю, что нет: я не чувствую в ней магии.
