Ознакомительная версия.
Ближайшие два месяца укрепили ее надежды. Казалось, мистер Мэйвуд стал совсем другим человеком. Он снова начал интересоваться делами поместья, выписал целую коробку новых книжек для себя и дочери, рассчитал, не без помощи миссис Стоун, нерадивую прислугу, запретил мисс Брук грубо разговаривать с Сарой, даже несколько раз выезжал в гости. И, наконец, проводил с девочкой почти все время! Словом, превратился именно в такого отца, о каком мечталось Саре последние четыре года.
Она была так счастлива, что не замечала, как все более бледным и худым становится его лицо, как все короче и короче делаются их совместные прогулки, превратившиеся, наконец, в долгие беседы в саду, когда оба сидели рядышком на новой скамье или устраивали маленькие пикники под старой вишней.
И уж, конечно, Сара не подозревала, как именно доктору удалось вытащить пациента из его добровольного заточения. Мистер Стоун смог придумать только один действенный способ, принесший успех.
Добросердечному доктору на полчаса пришлось превратиться в суровый голос совести и воззвать к отцовским чувствам мистера Мэйвуда. Врач не стал скрывать, насколько серьезно тот болен, и с намеренной жестокостью укорил его в эгоизме, побуждающем лелеять свое горе и не замечать, как страдает покинутый ребенок и в каком упадке находятся все дела.
— Я поступаю против своих правил, когда говорю вам все это, сэр, — сказал доктор. — Но вы должны, наконец, прозреть. Ваша болезнь зашла слишком далеко, теперь, даже если вы захотите справиться с нею, мое искусство уже бессильно. Что тогда будет с мисс Сарой? Кто воспитает ее без отца и матери?
— Мой добрый друг, вам давно следовало поговорить со мной так откровенно, — ответил мистер Мэйвуд. — Боже, как вы правы! Я мечтал поскорее соединиться со своей дорогой Мэйбелл и так мало думал о Саре!
— То же самое вам многократно говорил викарий, — возразил мистер Стоун. — А мои визиты столь очевидно докучали вам, что я — вероятно, напрасно, — оставил вас в покое.
— Конечно, викарий старался помочь, но он больше упрекал меня в том, что моя вера в Божье милосердие утрачена, и повторял, что я — большой грешник, если молю о смерти. Все это только раздражало меня, ведь он не в силах понять мое горе, и его увещеваний хватало только на два-три дня моей отцовской заботы о бедной девочке. Вы же показали, насколько я приблизился к тому, что казалось избавлением от страданий, и в тот же миг заставили желать совсем другого…
— Я рад, если мне это удалось, сэр, — со вздохом ответил доктор Стоун. — Возможно, просто настало время вам понять, сколь не правы были вы до сих пор в своем стремлении уйти вслед за супругой, противоречащем вере, здравому смыслу и самой человеческой природе. Надеюсь от всей души, что еще не поздно исправить вред, нанесенный вам и вашей дочери этими недостойными сильного человека побуждениями.
В таком духе они проговорили еще четверть часа, но и позже, оставшись в одиночестве, мистер Мэйвуд много думал и заново переживал последние четыре года. Вышел из спальни он совсем другим человеком, намеренным впредь исполнять свои обязанности отца, джентльмена и христианина, но при этом не обольщался призрачной надеждой и втайне от Сары старался, сколько мог, привести в порядок дела и найти того, кто позаботится о девочке впоследствии.
Доктор Стоун, как и обещал, ежедневно навещал Мэйвудов, один или с женой, и с удовлетворением отмечал, как повеселела Сара, заново обретшая отца. В то же время доктор видел, как прогрессирует болезнь, и тревожился о девочке сильнее, чем прежде, — бедняжке заново предстоит пройти весь путь от надежды к отчаянию.
В конце августа Саре исполнилось четырнадцать лет. Отец хотел устроить по этому поводу пышный праздник, ведь его малышка уже превращалась из угловатого подростка в молоденькую девушку, но Сара не привыкла к шумным сборищам, а отношения Мэйвудов с соседями едва-едва начали налаживаться, и общество незнакомых людей пугало ее. Поэтому на праздничный обед были приглашены только доктор с супругой, но и это уже оказался настоящий праздник для Сары, ведь предыдущие четыре дня рождения она встречала только вдвоем с отцом.
Миссис Стоун подарила Саре ее первую изящную шляпку, а мистер Мэйвуд, по ее совету, заказал несколько тканей, чтобы сшить девочке новые наряды: пора уже бедняжке избавиться от поношенных платьев и начать выглядеть как настоящая маленькая леди.
Правда, все эти чудесные ткани так и остались лежать в гардеробе Сары, так как последующие события заставили всех ее друзей позабыть о модистке.
Мистеру Мэйвуду с приходом сырой осенней поры стало хуже, он перестал выходить из дому и опять проводил много времени в кабинете, только теперь с ним вместе находилась Сара, которая то читала отцу книги, то пересказывала прочитанное по-своему, добавляя различные детали и приключения главных героев. Она не всегда была уверена, что отец слышит ее, но не забывала о данном доктору Стоуну обещании не расстраивать отца унылым видом.
— Дитя мое, сегодня я получил письмо от моего кузена, Эндрю Фоскера, он приедет ненадолго погостить у нас, — сказал мистер Мэйвуд.
Сара очень мало слышала об этом кузене, а потому удивилась.
— Но ведь вы немного больны, отец, стоит ли нам сейчас принимать гостей? — заботливо спросила она.
— Мы не виделись уже много лет, и его визит развлечет меня. Сколько я помню, кузен всегда был жизнерадостным, несмотря на множество постигших его ударов судьбы.
— У него неприятности?
— Его отец, муж моей тетки Энн, вложил деньги в какую-то ненадежную компанию, и Эндрю досталось совсем небольшое наследство. Несколько раз и сам Эндрю ввязывался в какие-то концессии с целью поправить дела, но всякий раз неудачно, — объяснил мистер Мэйвуд. — В последние десять лет я мало слышал о нем, знаю только, что он осел в городишке Сент-Клементс где-то на севере, кажется, приобрел там домик и живет уединенно.
— Почему он никогда не приезжал к нам раньше? — удивилась Сара.
— Видишь ли, он несколько раз одалживался у меня, но так и не смог отдать весь долг, — нехотя ответил мистер Мэйвуд. — Думаю, ему неловко приезжать сюда, хотя я давно и думать забыл об этих деньгах.
— Тогда почему все-таки он приезжает теперь? — допытывалась Сара.
— Я пригласил его, дорогая. У нас не так много родни, не стоит терять связь с родственниками только оттого, что они бедны.
Ответ отца вполне удовлетворил девочку, хотя на уме у мистера Мэйвуда было совсем другое.
Сентябрь 1833
Мистер Фоскер, или дядюшка Эндрю, как называла его Сара, вскоре появился на пороге дома своего кузена и сразу же принялся давать советы относительно домашних дел. Он был моложе мистера Мэйвуда лет на десять, но излишняя полнота придала его лицу нездоровый оттенок, хотя двигался и говорил он живо и проворно.
Ознакомительная версия.
