— Черт, Эдвард, я бы все равно не поехал в Суссекс, — пробормотал Чарли. Казалось, он был зачарован тем, что видел за окном, хотя Эдвард не заметил за окном ничего необычного. — Мы все это знаем, а отец и подавно.
— Он приказал послать за тобой, — напомнил брату Эдвард. — Он очень хотел тебя видеть.
— И что он намеревался мне сказать?
Взгляд у Чарли был тяжелым и мрачным.
Эдвард колебался с ответом.
— Он хотел просить у тебя прошения, — неохотно сказал он, зная, как воспримет его слова брат. — За эту жуткую переделку, в которую ты — все мы — угодил по его вине. Он переживал за тебя.
Чарли мрачно усмехнулся:
— Неудивительно. Полагаю, он знал, что вы с Джерардом выплывете, а вот бедняга Чарлз наверняка потонет.
Эдвард ничего не ответил.
— И ты думаешь, что он был прав, — продолжал Чарли. — Ты пришел рассказать мне, какие действия собираешься предпринять, но сделал это лишь из чувства долга.
— Но признай, — сухо заметил Эдвард, — Твоя реакция была странной.
— Чертов прохвост, — выругался Чарли, — как он посмел так поступить?
— Наверное, причин тому сразу несколько: стыд, старческое слабоумие и гордыня.
Отчего-то несколько запоздалый выплеск эмоций со стороны Чарлза породил у Эдварда желание защитить отца, несмотря на то, что он был согласен с каждым словом старшего брата.
— Проклятая гордость Даремов, — пробормотал Чарлз.
Эдвард вздохнул.
— Он пытался извиниться.
— А теперь он оставил всех нас наслаждаться унижением и нищетой.
— Ну, он явно не этого для нас хотел! Письма в конечном итоге и свели его в могилу. И он оставил нам все, что помогло бы нам решить те проблемы, которые он так и не смог решить.
Чарли глотнул еще чаю. На этот раз Эдвард уловил аромат бренди и едва не покачал укоризненно головой. Мог бы и сам догадаться… Но возможно, на этот раз Чарлз и заслужил глоток спиртного.
— Смею ли я спросить, что произошло? — спросил Эдвард, опустив взгляд на ногу брата.
— А, ты об этом. — В глазах Чарли вновь появился привычный насмешливый блеск. — Драка — есть что вспомнить. Их было трое, настоящих громил. Я справился с двумя, но в конечном итоге мне пришлось удирать верхом. Конь с ходу перемахнул через первый забор, но вторую преграду взять не смог. И когда я лежал на земле фактически без сознания, третий разбойник догнал меня и закончил то, что начал. — Он вытянул свою травмированную ногу, рассматривая ее почти что с гордостью. — Теперь я настоящий инвалид. У меня останется ужасный шрам.
Эдвард не поверил ни слову. Он научился по глазам определять, когда Чарли врет.
— Надеюсь, драка того стоила, — сказал Эдвард, поджав губы.
Чарли ответил ему с ухмылкой:
— На все сто!
На этот раз, уходя от Чарли, Эдвард подозвал слугу, который выскользнул из комнаты следом за ним.
— Давно у него нога в таком состоянии?
— Чуть больше недели, милорд, — ответил Барнс. — Доктор считает, что она хорошо заживает.
Эдвард кивнул:
— Как все произошло?
Барнс помялся в нерешительности, но Эдвард сказал:
— Я знаю, что он сломал ногу не в драке и не упал с лошади. Я хочу знать, есть ли угроза того, что его вторую ногу ждет та же участь.
— Он оступился на лестнице, — пробормотал Барнс, виновато глядя на Эдварда. — В тот вечер он поздно вернулся домой.
Итак, не было ни ревнивца мужа, ни партнера по игре, требующего возврата карточного долга. Эдвард вздохнул с облегчением.
— Спасибо, Барнс. Пожалуйста, проследи затем, чтобы он оставался под постоянным наблюдением врача.
— Хорошо, милорд. — Барнс поклонился и поспешил удалиться, как только Эдвард его отпустил.
Выходит, Чарли был вне игры, хотя и не из-за недостатка заинтересованности. Джерард нашел весьма элегантный способ устраниться отдел, отправившись, вполне в духе Дон Кихота, в погоню за призрачным шантажистом. Если отец при всем своем влиянии, средствах и железной решимости так и не смог отыскать негодяя, то, с точки зрения Эдварда, у Джерарда вообще не было шансов. Он словно забыл о том, что располагал той же информацией, которая завела в тупик сыщиков, нанятых отцом. Впрочем, Эдварду было не привыкать к подобной ситуации. Если честно, то она его устраивала: Чарли прилагал слишком мало усилий к достижению цели, Джерард — слишком много. Теперь он, Эдвард, мог спокойно, ни с кем не совещаясь, заняться переговорами с юристами.
В конце концов, он привык отвечать за все и не желал для себя иной участи.
Франческа, леди Гордон, приехала на встречу слишком рано, что было совсем не в ее привычках.
Она, как всегда, одевалась с особым тщанием. Первое впечатление, по ее убеждению, было самым важным, и Франческа отдавала себе отчет в том, как важно с первой встречи задать верный тон. Этим утром на ней был наряд из серого шелка с черной бархатной оторочкой — весьма элегантный ансамбль, который воздавал должное цвету ее лица и волос, а также указывал на солидный статус. Возможно, этот наряд мог навести на мысль, что ее положение в обществе несколько выше, чем есть на самом деле, но в этом беды не было, а совсем наоборот. Мужчина, на которого она сегодня собиралась произвести впечатление, не был ни политиком, ни потомственным аристократом, ни светским львом. Джеймс Уиттерс был важнее любого представителя вышеперечисленных категорий — он был солиситором и при этом считался в Лондоне лучшим в своей профессии — бесстрашным, хватким, ловким и умным. По отзывам его весьма довольных клиентов, Уиттерс балансировал на самом краю законности в отстаивании их интересов, и иногда ему даже удавалось отодвинуть границы законности. Именно это Франческе и требовалось! Ей нужен был адвокат, и он, черт побери, должен был быть лучшим.
Успех на профессиональном поприще сделал Уиттерса разборчивым, и Франческе потребовалось две недели, чтобы договориться с ним о встрече. Все же прочие юристы ей не понравились — она не хотела слушать, как они станут перечислять причины, по которым ее дело провалится в суде, она и так знала, что ее дело сложное, и хотела, чтобы тот, кто будет его вести, заверил ее, что у нее есть шанс, и выиграет процесс.
Помощник Уиттерса проводил Франческу в небольшую приемную, предложил чаю, но она отказалась. Ничто не должно было отвлекать ее от предстоящего разговора. Она серьезно к нему готовилась, зная, как многое зависит от того, насколько успешным окажется этот разговор, и она просила совета у многих своих знакомых. Сэр Филипп Блейк, ее сосед, порекомендовал ей сыграть на желании профессионала доказать себе самому и окружающим, что ему по плечу самая сложная задача. Мистер Ладлоу, муж ее близкой подруги Салли, предложил сделать упор на нравственном аспекте дела, побудив служителя закона помочь тому, кто действительно нуждается в его помощи. Лорд Олконбери, давний друг, рекомендовал избегать патетики, в особенности слез. А мистер Харрингтон, неисправимый ловелас, настоятельно советовал позаботиться о том, чтобы предстать перед юристом в лучшем виде, блеснуть красотой, поскольку даже при исполнении юрист остается мужчиной. Франческа вняла советам и подготовилась к встрече, стараясь не упустить ничего.
