— Осторожно, старина, леди…
— Шлюха. Уж я-то знаю. А на что еще может надеяться безродный уроженец Южной Африки?
— Уважение к себе может стать прекрасным началом. Если ты не будешь осмотрительным, то кончишь жизнь на дуэли.
— Я достаточно осторожен. Видишь, ушел от нее под покровом ночи. — Темпл махнул длинной рукой в сторону иллюминаторов, за которыми только-только начало светлеть. — И я с уважением отношусь к себе, Рейн, к своему прошлому и к тому, что меня окружает. Именно поэтому я волочусь за доступными женщинами, оставляя добродетельных леди джентльменам. Как и ты сам.
— Ты бы не знал, что делать с настоящей леди, если бы оказался в ее обществе, что маловероятно, — резко произнес Рейн. — И я не волочусь за женщинами.
— В том-то и проблема, — сказал Темпл, задумчиво глядя на друга. — Ты не стал бы таким угрюмым, если бы иногда позволял себе развлечься с девушкой.
На лице Рейна появилось угрожающее выражение, и Темпл отвел взгляд.
— А как насчет той, что стреляла? — спросил он, кивком указав на повязку.
Рейн ясно давал понять, что это не подлежит обсуждению, но его друг не унимался:
— Лилан сказал, она красавица. Наверное, девчонка…
— Нет.
— Ты уверен?
— Нет! — взорвался капитан. — Вы переходите границы, мистер Мэтьюз. Это дело прошлое.
«Что-то непохоже», — подумал Темпл.
— Раджин, на место! — рявкнул, словно прочтя его мысли, Рейн.
Пантера встала, пересекла каюту, остановилась возле Темпла и посмотрела на яблоко. Потом ткнулась носом ему в руку и облизнулась.
— Ты любишь меня? — улыбнулся Темпл.
Раджин обнюхала его рукав и глухо зарычала, почуяв запах женщины.
— Клянусь, она для меня ничего не значит. Она просто развлечение. Они все для развлечения. Любишь меня?
Темпл наклонился, и Рейн затаил дыхание, поскольку рычание стало громче. Но когда Рейн подумал, что пантера вот-вот нанесет удар, та провела розовым языком по лицу Темпла, который почесал ее за ушами и дал яблоко. Раджин мгновенно расправилась с угощением.
— Иди, займись делом, красавица. — Он еще раз почесал ее, и пантера выскользнула из каюты.
— Черт побери, даже я не решусь на такое, хотя я и вырастил ее.
Темпл вытер рукавом лицо:
— Ты просто завидуешь, что меня она любит больше.
Ухмыльнувшись, Рейн выбрал спелый фрукт, вытащил из-за пояса нож, потом оглядел свое вооружение и нахмурился. Один из ножей пропал, удобный маленький кинжал, подумал он, методично срезая кожуру с манго.
— Ну, расскажи мне, как получилось, что тебя подстрелила женщина.
— Нет.
— Нет? — Темпл поднял черную бровь.
— Ага, значит, ты всего лишь тупица, а не глухой.
— Ты же понимаешь, что я все равно узнаю. Как и о Кэтрин.
— Только потому, что я тебе это позволил, — ответил Рейн.
Нет, Микаэлу он сохранит для себя, это особые воспоминания, на которых нет клейма его низкого происхождения и грубого прошлого. Хотя между ними не могло быть ничего, кроме неприязни или вражды, он чувствовал, что если никому не расскажет, то образ девушки никогда не исчезнет из его памяти.
Спрыгнув с повозки торговца, Микаэла бросилась к Эрджилу.
— Слава Богу, девочка! Я уж не надеялся увидеть тебя живой.
Он поднял ее на седло и пустил лошадь галопом.
— Дядя спрашивал обо мне? — Она прижалась к спутнику, чтобы согреться.
— Да. Милли сказала ему, что ты плохо себя чувствуешь, но это было давно. У него майор. Закрылись в кабинете на весь день.
— Значит, майор останется на обед. Проклятие. — Микаэле совсем не хотелось, чтобы верный пес дяди опять увивался за ней.
Обогнув ряд деревьев, Эрджил остановил коня на покрытом травой бугре, чтобы стук копыт не привлекал к ним внимание.
Девушка соскочила с лошади, подбежала к входной двери и толчком распахнула ее. Слуги оторвались от работы и разом вздохнули, а миссис Стокард, цыкнув на них, бросилась к ней.
— Ах, дорогая, ты только посмотри на себя, — простонала она и распорядилась быстро принести воду и тряпки.
— Это не моя, — сказала Микаэла, когда женщина вскрикнула при виде крови на рукаве ее блузки.
Дальнейших объяснений не последовало, у нее просто не было времени что-нибудь придумать, когда она бежала из города, стараясь ускользнуть от матросов, которых послал за ней капитан. Преследование означало, что он хотел вернуть ее, и не только для того, чтобы заставить расплатиться за пулю, а Микаэле была ненавистна даже мысль о прикосновении мужчины.
«Но ему ты позволила и прикоснуться к тебе и подойти достаточно близко…» — возразил ей внутренний голос.
— Я поставила греть воду, — сообщила миссис Стокард. — Поднимайся к себе в комнату.
— Спасибо, Агнесс. — Девушка поцеловала кухарку в щеку, потом оглянулась на горничную: — И тебе, Милли.
Та с улыбкой кивнула, и Микаэла побежала наверх по лестнице для прислуги. Она натерла себе ноги от долгого хождения пешком, к тому же у нее было ощущение, что капитан преследует ее, хотя она знала, что он еще не оправился для такого путешествия. Микаэла снова почувствовала себя виноватой, но тут же переключила мысли на другое: сейчас главное — незаметно проскользнуть в свою комнату. Она даже старалась не дышать, пока не заперла за собой дверь.
Быстро скинув одежду и сунув ее в корзину, Микаэла взяла нож, который украла у капитана, чтобы иметь в пути хоть какое-то оружие для защиты. Нож был не самым красивым в его коллекции, поэтому она надеялась, что Рейн не слишком расстроится и не бросится разыскивать пропажу. «Теперь я еще и воровка», — подумала Микаэла, спрятала нож на дно корзины и шагнула в ванну, стоящую у камина. Намылив губку, она стала энергично тереть себя. Всю дорогу она вспоминала о том, как Рейн смотрел на нее — словно она была драгоценным и хрупким созданием, к которому он не смел прикоснуться. Вспоминала, как он собирал утят, какие у него морщинки возле глаз, когда он так очаровательно улыбался, вспомнила его взгляд, который пробудил в ней ранее не изведанные чувства.
Все мужчины одинаковы. На расстоянии они милы и очаровательны, потом кулаками утверждают свою власть.
«Кроме папы. Папа никогда не обижал меня», — подумала она, до красноты натирая кожу губкой. Смерть отца стала для нее не только потерей любимого человека, его смерть отняла будущее. Микаэла с грустью размышляла о детях, о собственном доме, о любящем муже, которых у нее никогда не будет. Незваные слезы закапали в воду, и она сердито провела мыльной ладонью по щеке.
«Не вешай нос, старушка. У тебя есть пища и крыша над головой», — убеждала она себя, клянясь, что большего ей и не нужно.
