Когда Темпера убедилась, что все саквояжи, баулы и шляпные коробки благополучно размещены и ландо тронулось, она оглянулась по сторонам.
Мельком она увидела порт, полный торговых судов и белоснежных яхт. «Интересно, какая из них принадлежит герцогу», — подумала Темпера, но спрашивать не стала, чтобы не показаться слишком любопытной. Она удовольствовалась тем, что могла наслаждаться почти тропической растительностью. По сторонам дороги, идущей вверх по склону холма, стояли оливковые рощи и лежали лесистые долины, полные ярких цветов.
Темпера сперва огорчилась, что они едут не по берегу, но теперь с восхищением любовалась снежными вершинами гор, видневшихся в отдалении.
Камеристки сплетничали между собой, и в другое время Темпера охотно прислушалась бы к их беседе в надежде узнать что-нибудь полезное.
Но сейчас она не могла оторвать глаз от диких орхидей, желтых рябчиков, белых и лиловых крокусов, пурпурных салданелл и других альпийских цветов.
Они поднимались все выше и выше, пока вверху, над морем, на фоне голубого неба, не показалось что-то похожее на замок.
— Что это? — спросила Темпера одну из камеристок.
Мисс Бриггс прервала разговор со своей собеседницей и равнодушно взглянула в указанном направлении.
— Это замок Бельвью, куда мы едем.
— Это дом герцога? — спросила изумленная Темпера.
— Впечатляет, верно? — заметила мисс Бриггс.
Зрелище действительно впечатляло, если не сказать больше.
Замок казался средневековым стражем, возвышавшимся над окрестностями, и Темпера подумала, что это, наверно, и есть бывшая крепость.
Но оказалось, что его построил отец герцога в восьмидесятые годы, как раз когда премьер-министр маркиз Солсбери строил свою виллу.
Решив, вероятно, превзойти всех, шестой герцог Шевингемский пригласил итальянского архитектора, который в точности скопировал для него один из знаменитых замков Италии.
Вместе с герцогом они выбрали место повыше над побережьем, на вершине скалы, прямо над деревней Болье. С другой стороны нависала над морем тысячефутовая скала. Казалось, сильный ветер может легко сдуть постройку с опасной высоты.
Но со стороны деревни все выглядело вполне безопасным. Окна выходили в долину, вдали виднелись горные вершины.
Сады, прилегавшие к замку, как впоследствии узнала Темпера, были самые изысканные и экзотические в округе.
Когда они въехали под арку ворот, первое, что увидела Темпера, была бездна цветов, от которых у нее заколотилось сердце.
Она даже не могла вообразить, что бугенвиллея может так пламенеть, а вьющаяся душистая герань — показать столько оттенков розового.
«Игра света и тени на стенах восхитила бы отца, — подумалось Темпере, — а вид из окон на море просто зачаровывал».
Сразу же по приезде ей пришлось отыскать спальню мачехи и приготовиться принять и распаковать ее багаж.
За этим занятием ее и застала леди Ротли.
— Это изумительно, Темпера! — воскликнула она, плотно прикрыв за собой дверь. — Гостей только узкий круг, и мне явно предстоит составить пару с герцогом. Из холостых здесь только лорд Юстас Йейт. Я его знаю и буду стараться держаться от него подальше.
— Почему? — спросила Темпера.
Она встряхнула платье, которое, к сожалению, измялось, хотя она аккуратно проложила все вещи листами мягкой тонкой бумаги.
— Лорд Юстас — сын герцога Тринга, которому приходится жить за границей, потому что он — необъявленный банкрот, — объяснила леди Ротли.
— Если у лорда Юстаса нет денег, он нас не интересует, — сказала Темпера.
— А я тебе о чем? Но он довольно привлекателен и умеет приваживать женщин, как выражалась моя няня.
— Если он так же беден, как его отец, он тобой не заинтересуется, — заметила Темпера.
— Всерьез, конечно, нет, — согласилась леди Ротли. — Всем известно, что он ищет богатую невесту, но ему будет трудно ее найти.
— Почему? — осведомилась Темпера, доставая другое платье. И с облегчением вздохнула, увидев, что оно менее пострадало в дороге.
— А потому, — объяснила леди Ротли, — что ходят слухи о его легкомысленном поведении, и ни один сколько-нибудь влиятельный глава семьи не позволит дочери выйти за лорда Юстаса, которому даже на титул рассчитывать не приходится, ведь у него есть старший брат. — Опустив голову на руки, она задумчиво добавила: — Я думаю, герцог пригласил его по доброте сердечной. Так что герцог достается мне, поскольку все остальные гости — супружеские пары.
— В этом огромном замке нашлось бы место для многих, — заметила Темпера.
— Вот потому и понятно, что герцог пригласил меня, так как жаждет именно моего общества, — самодовольно заявила леди Ротли.
Она встала и взглянула на себя в зеркало.
— Ради бога, Темпера, сделай что-нибудь с моими волосами! Я собираюсь встретиться с герцогом на террасе, а у меня ужасный вид после бессонной ночи.
Вид у нее был вовсе не ужасный, и обе это знали, но Темпера поправила ей прическу, и леди Ротли слегка припудрилась и тронула помадой губы.
— Только чуть-чуть, — предостерегла Темпера.
— Мы во Франции, а француженки все сильно красятся.
— У них чересчур фривольный вид, — возразила Темпера, — а тебе, как английской леди, это не подобает.
«Было бы катастрофой, — подумала она, — если бы герцог возымел в отношении ее прекрасной мачехи не благородные, а совсем иные намерения».
Чем лучше она могла оценить размеры его состояния и чем больше она о нем узнавала, тем больше подозревала, что вряд ли он нацелен на брак.
Если, конечно, он не будет сражен красотой мачехи, как некогда отец, и не потеряет голову от любви.
Но какой смысл расстраивать мачеху своими опасениями? А та уже отвернулась от зеркала и собиралась выйти на террасу, и выглядела просто прекрасно.
— Не забывай «смотреть и слушать», матушка, — напомнила Темпера, перед тем как открыть дверь. — Ничего не говори о картинах, кроме того, что они замечательны, пока я сама на них не взгляну и не скажу, что следует говорить.
— Я помню, — послушно отозвалась леди Ротли.
— Ты можешь восхищаться замком и видами, но чем меньше ты будешь говорить, тем лучше, — продолжала Темпера — Только не своди с герцога восхищенного взгляда. Мало кто из мужчин способен перед этим устоять.
— Это он должен не сводить с меня глаз! — возразила леди Ротли.
— Я знаю, но не забывай, что он герцог, а это особая порода людей.
— И все же должно же и у них быть сердце где-то под земляничными листьями герцогской короны, — сказала леди Ротли, обнаруживая неожиданное чувство юмора.
