— Откуда у тебя такой опыт ухода за ранеными? — спросил он у Жизели.
Еще не закончив вопроса, он понял, что его необычная сиделка наверняка попытается ответить таким образом, чтобы не сказать ему ничего личного.
— Мне часто приходилось менять повязки, — ответила она.
— Для кого-то из твоих близких?
Ничего не ответив, она прикрыла его ногу одеялом и принялась приводить в порядок постель, поправляя подушки. — Я жду ответа, Жизель, — напомнил ей граф.
Она ответила ему улыбкой, в которой появилось что-то озорное.
— По-моему, милорд, нам следует поговорить о каких-нибудь более интересных вещах. Вот, например, вы знаете, что герцог Веллингтон приезжает на открытие новой ассамблеи?
— Герцог? — воскликнул граф. — Кто тебе это сказал?
— Весь город только об этом и говорит. Конечно, он приезжал сюда и раньше, но после Ватерлоо еще здесь не бывал. В его честь хотят устроить иллюминацию, а на Хай-стрит будет воздвигнута триумфальная арка.
— Арки я уже видел, и в них нет ничего интересного, — заметил граф. — А вот герцога буду рад повидать.
— Он остановится недалеко отсюда, в доме полковника Риделла.
— Тогда он, несомненно, придет меня навестить, — сказал граф. — Надо полагать, тебе захочется познакомиться с великим героем битвы при Ватерлоо.
Жизель отвернулась, чтобы убрать корпию и полоски ткани, и граф, к сожалению, не смог увидеть выражение ее лица.
— Нет, — проговорила она, — нет. Я… не имею желания… знакомиться с герцогом. Граф изумленно посмотрел на нее.
— Не имеешь желания познакомиться с герцогом Веллингтоном? — переспросил он. — А я-то был уверен в том, что любая женщина АНГЛИИ чувствовала бы себя на седьмом небе от счастья, если бы бог даровал ей возможность встретиться с героем ее грез! Почему это ты стала исключением из общего правила? Ответом ему снова было молчание.
— Неужели ты не можешь дать простого ответа на простой вопрос? — с досадой осведомился граф. — Я спросил тебя, Жизель, почему ты не желаешь познакомиться с герцогом?
— Давайте скажем так: у меня есть на то… основания, — уклончиво ответила она.
— Более идиотского ответа я еще никогда не слышал! — взорвался граф. — Вот что я тебе скажу, Жизель: моему здоровью сильно вредит то, что со мной обращаются так, словно я безмозглый мальчишка, которому нельзя сказать правды. Говори правду!
— По-моему, милорд, вам уже с минуты на минуту должны принести обед, так что мне хотелось бы пойти к себе в комнату и вымыть руки после перевязки.
Не дав графу времени ответить, Жизель поспешно вышла из комнаты, оставив его в невероятном раздражении. Сначала он испытывал только досаду, но потом развеселился.
— Ну чего ради ей понадобилась такая таинственность? — произнес он вслух. — Не для того же, чтобы заинтриговать меня?
Тут дверь спальни открылась и вошел его камердинер, у которого он сразу же спросил:
— Ну, у тебя есть какие-нибудь новости об этой странной девице, Бэтли?
— Боюсь, милорд, что пока я не смог ничего узнать. Я, если можно так выразиться, поболтал с домоправительницей, но, как она и сказала вашей милости, она ничего не знает. Она взяла эту юную леди без всяких рекомендаций.
От внимания графа не укрылось то, что Бэтли, прекрасно разбиравшийся в людях, говоря о Жизели, употребил слово «леди». Он прекрасно знал, что тот прибегает совершенно к другому тону, когда говорит о тех, кого называет «особой» или «молодой женщиной». Конечно, это только подтвердило то, что граф знал и сам, но в то же время было интересным наблюдением.
Граф заметил, что Бэтли уже перестал обижаться на то, что к Жизели перешло то, что прежде было одной из его обязанностей. При обычных обстоятельствах он очень ревниво воспринимал то, когда за его господином ухаживал какой-то другой слуга, и не выносил, чтобы кто-то хоть отчасти посягал на те особые отношения, которые у них сложились. Но Жизель он, похоже, принял без всякого сопротивления — и граф по достоинству оценил всю неординарность происшедшего.
— Продолжай попытки, Бэтли, — сказал он камердинеру. — Редко бывало, чтобы нам с тобой не удавалось выяснить то, что мы хотим узнать. Помнишь, как ты мне помог в Португалии, когда смог выяснить, куда торговцы спрятали все свои вина?
— Это было намного проще, милорд, — отозвался Бэтли. — Женщины во всем мире одинаковы, и португалки не меньше других любят, чтобы за ними поухаживали.
— Поверю тебе на слово, — ответил граф. Он заметил, как глаза его камердинера заискрились смехом: видимо, он вспомнил очаровательную сеньориту, с которой граф провел несколько приятных ночей, когда они проездом оказались в Лиссабоне.
Мало нашлось бы и жизни графа таких эпизодов, о которых бы не знал Бэтли. Он был полностью предан своему господину, питая к нему уважение и восхищение, доходившие чуть ли не до обожания.
И в то же время его камердинер никогда не проявлял подобострастия и не терял независимости взглядов и суждений.
Бэтли был очень сметлив, и граф знал, что он редко ошибался в своих оценках мужчин и женщин.
— Скажи мне откровенно, что ты думаешь о нашей новообретенной прислуге, Бэтли, — спросил он.
— Если вы это о мисс Чарт, милорд, — ответил Бэтли, — то готов спорить на последнюю рубашку, что она — настоящая леди. Но она что-то скрывает, милорд, и это ее сильно тревожит, хоть я никак не могу понять, почему.
— Именно это нам с тобой и надо узнать, Бэтли, — отозвался граф.
Сказав это, он подумал, что, несмотря на то, что Жизель согласилась с ним обедать с явной неохотой, сам ждет их совместной трапезы с любопытством и нетерпением.
— Куда ты собралась?
Жизель обернулась от столика, с которого только что взяла несколько писем. В другой руке у нее была стопка книг.
— Сначала я зайду на почту, милорд, — ответила она, — и попытаюсь уговорить ленивого почтмейстера, что ваши письма — срочные. В городе все им недовольны, потому что он постоянно задерживает отправление почты. Не знаю только, как мне с ним лучше разговаривать: сурово или заискивающе.
Граф улыбнулся.
— Я не представляю тебя сурово разговаривающей с кем бы то ни было. В твоем случае мягкий подход окажется эффективнее.
— С людьми такого сорта никогда нельзя знать определенно, — сказала Жизель. — А потом ты собираешься отнести книги в библиотеку? — осведомился граф, глядя на приготовленную ею стопку прочитанных книг.
— Я постараюсь подобрать там что-нибудь, что вас развлечет, — озабоченно проговорила она. — Однако вы, ваша милость, очень придирчивы. Хотя библиотека Уильяма — лучшая в графстве, мне трудно бывает найти такие книги, которые пришлись бы вам по вкусу.
