И вдруг у Ричарда словно пелена спала с глаз. Похоже, мрачные мысли ослепили его. Черт возьми, она вовсе не была служанкой, пришедшей рассказать о себе хозяину замка. Она правильно изъяснялась. И как он сразу не расслышал в ее речи едва уловимый французский акцент? Впрочем, это было не важно. Важно другое – она находилась в его библиотеке, но эта комната – его личные покои, для нес здесь пет места. Герцога душила бессильная злоба, а она стояла перед ним – этакая невинная жертвенная овечка. На ней-то он и отыграется.
Ричард шагнул ближе к незнакомке. Девушка не пошевелилась. Еще бы – если бы она сдвинулась с места, то тут же угодила бы в камин.
– Вы назвали меня грубым? – вскричал он, наклоняясь к ее лицу, полускрытому тенью. – Грубым?! Вы позволили назвать меня грубым?! А как тебе понравится, потаскушка, если я отстегаю тебя по заднице за это, а?!
– Я полагаю, – медленно проговорила девушка, отступая в сторону и развязывая шнурки под подбородком, – что вы ошибаетесь. Я не потаскушка. – Встав так, чтобы на нее падал свет, она повернулась к нему лицом и отбросила капюшон.
Герцог отпрянул назад. У него было такое чувство, словно кто-то что есть силы ударил его в живот кулаком. Перед ним была не служанка и далеко не потаскуха.
Он не ожидал, что молодая девушка, стоявшая перед ним с высоко поднятой головой, так поразит его. Ричард оторопело смотрел на ее белую кожу, высокие скулы, порозовевшие от тепла, идущего от камина, на гордый прямой нос. Ее волосы – не светлые и не русые, а какого-то среднего, очень богатого оттенка, удивительно блестящие и мягкие – были затянуты в уродливый узел на затылке. А лицо обрамляли милые кудряшки. Она была прекрасна. Причем не той красотой, которая обычно привлекала Ричарда в женщинах. Нет, ее лицо было совсем другим, но оно притягивало к себе. “Кто же она?” – спрашивал себя герцог. Бездна ее огромных карих глаз скрывала в себе нечто таинственное. Миндалевидной формы, они были слегка навыкате, и, глядя на них, Ричард ощутил какое-то странное, знакомое волнение.
Это было нелепо. Он смотрел на нее, как смотрит голодающий на пирующих. Впрочем, всего четыре дня назад он сам пировал в Лондоне. В Моргане, без сомнения, было все, о чем только может мечтать мужчина, даже если у него целый год не было женщины. Ричард еще раз внимательно поглядел на лицо незнакомки, и тут ее губы медленно раздвинулись в улыбке, обнажив ряд ровных белых зубов.
– Надеюсь, вы скоро закончите свой осмотр, ваша светлость, – вымолвила она. – А то я начинаю ощущать себя рабыней, выставленной на продажу на невольничьем рынке. Мне продолжать улыбаться?
– Да, улыбка у вас очаровательная. А что вы станете делать, если я все же решусь вас купить?
Слова герцога задели девушку. Он заметил, как ее огромные глаза распахнулись еще шире, что казалось просто невероятным. Но она не была трусихой. И явно не боялась его.
– Интересно, – задумчиво произнесла она, – вы убеждены, так же как и ваши предки-герцоги, что каждая женщина, попавшая в ваши владения, должна стать вашей наложницей?
– Разумеется, – кивнул Ричард.
– Что – разумеется?
– Разумеется, убежден, – кивнул герцог. – Может, конечно, они и несколько старомодны, но тогда позвольте полюбопытствовать, зачем женщине, не желающей попасть в мою постель, пробираться в мои личные покои? – Ричард сознавал, что ведет себя скорее как негодяй, чем джентльмен. Впрочем, если его грубость и испытующий взгляд и раздражали ее, она не подавала виду.
Незнакомка не двигалась, а лишь молча смотрела на герцога, и черт его побери, если он не хотел знать, о чем она думала, глядя на него.
Девушка продолжала хранить молчание, и тогда Ричард заговорил сам, стараясь не слишком напугать ее:
– Полагаю, настало время сообщить, кто вы такая и что делаете в моей библиотеке.
Эти ее глаза, их форма… Почему они так знакомы ему? Девушка поймала себя на мысли, что разглядывает герцога столь же внимательно, как он только что осматривал ее. Нет, она не обманулась – герцог казался таким же большим сильным, как и шесть лет назад. Черты его лица стали более резкими, но остались такими же привлекательными. Хотя нет, кое-что изменилось. Эти глаза видели больше, чем глаза того молодого человека, каким он был шесть лет назад. Тот юноша знавал в жизни лишь удовольствия, он наслаждался теми радостями, которые дарит человеку молодость. А этот человек пережил многое. Он страдал, и эти страдания запечатлелись в его глазах.
– Вы не хотите отвечать мне?
– Полагаю, я должна это сделать.
Когда герцог вошел в библиотеку с зажатым под мышкой сапогом, Эванжелина все спрашивала себя, как сумеет пройти через это. Было видно, что он раздражен, впрочем, это смущало се меньше всего. К огорчению девушки, герцог не представлял себе, кто она такая. И ей было обидно, хотя если бы он узнал ее, это можно было бы счесть за настоящее чудо. Наконец Эванжелина спросила:
– Вы не узнаете меня?
Кларендон уже и так достаточно долго смотрел на нес. Поэтому просто пожал плечами.
– Но почему вас это сердит? – обратился Ричард к Эванжелине. – Может, вы обиженная любовница? Но мы не могли встречаться очень давно, потому что вы слишком молоды. Да если, я и обидел вас когда-то, то ты бы не огорчились, оттого что я не узнаю вас.
– Я никогда не была вашей чертовой любовницей, – ледяным тоном отчеканила девушка.
– Нет? А я уже было подумал, что вы родили от меня ребенка и явились сюда за справедливостью. Это было бы ужасно. Эванжелина спокойно смотрела на него.
– У меня не было от вас ребенка, – произнесла она.
– Ну слава Богу! Полагаю, настоящий джентльмен не должен допускать, чтобы по стране болтались его незаконные дети. Это бы не говорило ничего хорошего ни о нем, ни о его семье. Итак, выходит, мы с вами не спали. Гак кто же вы такая?
– Если бы вы затащили меня в постель тогда, когда я в последний раз видела вас, ваша светлость, то вас можно было бы обвинить в совращении ребенка.
Он все еще оторопело смотрел на нее. А потом склонил голову набок. Девица вела себя дерзко. Ему показалось, что она таким образом проверяет его. Но это же нелепо! Он поставит ее на место, во всяком случае, попробует сделать это. Ричард щелчком стряхнул несуществующую пылинку с камзола.
– Итак, вы говорите о чем-то, что должно потрясти меня. Слава Богу, того, о чем я упомянул, не было. Но сколько же вам лет? По-прежнему молчите? Ах эти женщины и их возраст! Даже совсем юные, вы вечно скрываете его. Но со мной этот номер не пройдет! У меня, к вашему сведению, репутация человека, который с точностью до года, даже до месяца может определить возраст женщины. Да! Я делаю это, изучая грудь, живот, ноги женщины! Кстати, вам не слишком жарко в этом толстом плаще?
