Кэтрин Харт - Пепел и экстаз

2 Хорошо (исп.)

3 Каперство — захват (с ведома правительства) судами, принадлежащими частным лицам (каперам), неприятельских судов или судов нейтральных стран, занимающихся перевозкой грузов в пользу воюющей страны. Было запрещено в 1856 году.

Вечером, под покровом темноты, они отчалили от пристани и направились в Севилью. Простояв там два дня, продолжили свой путь и скоро уже плыли по океану на север к Британским островам. Многие мили отделяли их от берегов Испании, когда лихорадка наконец отпустила Изабел, и она пришла в сознание. Слабая, как только что родившийся котенок, она с трудом могла проглотить несколько ложек питательного бульона, который Кэтлин и Делла вливали в нее. Потрескавшимися губами ей удалось прошептать слова благодарности Кэтлин и Риду, но все объяснения пришлось отложить до того времени, когда она окончательно окрепнет.

Изабел помногу спала, просыпаясь только тогда, когда Кэтлин с Деллой приходили ее кормить. Постепенно силы возвращались к ней. Скоро она уже смогла сидеть в кровати, обложенная подушками. Бульоны сменила более разнообразная, хотя по-прежнему легкая пища, и у Изабелл улучшился цвет лица.

До Ирландии оставался один день пути, когда Рид решил, что пришло время для разговора с Изабел.

— Изабел, — начал он, — после того как ты пришла к нам на корабль, до нас дошли слухи, что тебя разыскивают испанские власти в связи со смертью твоего мужа. Ты обратилась к нам за помощью, и мы помогли тебе. Теперь мы хотели бы услышать твои объяснения, если можно.

Рид говорил мягко, без осуждения. Тем не менее на лице Изабел появилось затравленное выражение, и она обратила испуганный взгляд черных глаз на Кэтлин, ища у нее поддержки.

— Все в порядке, Изабел, — успокоила ее Кэтлин. — Мой муж порядочный и справедливый человек. Господи, да у тебя такой вид, будто ты боишься, что мы выбросим тебя за борт. Дорогая, с нами ты в безопасности. Кроме того, я сказала Риду, что наверное произошла какая-то ошибка. Я не верю, что ты убила мужа.

Глаза Изабел наполнились слезами, губы задрожали, и она тихо проговорила:

— Но я это сделала, Кэтлин. Я заколола его и смотрела, как он умирает. Но об этом я не жалею, прости меня Господи.

От удивления Кэтлин лишилась дара речи.

— Но почему? — спросил Рид.

По щекам Изабел текли слезы, но она этого не замечала. Глядя на Кэтлин и Рида беспомощными, полными боли глазами, она печально рассказывала:

— Как мне объяснить, чтобы вы поняли, что значит жить с таким человеком день за днем, год за годом? Даже мой собственный отец не сумел разглядеть, каким чудовищем был мой муж, но, возможно, причина заключалась в том, что именно папа устроил этот брак. На людях Карлос вел себя очень сдержанно и вежливо. И только в собственном доме, без свидетелей, он проявлял свою истинную натуру. Слуги могли бы порассказать вам, каким страшным человеком он был.

Голос ее задрожал от волнения, но она все же продолжала:

— Все началось в нашу первую брачную ночь. Очаровательный мужчина, ухаживавший за мной, внезапно превратился совсем в другого человека — грубого, нетерпеливого, раздраженного моей стеснительностью. Я была испугана, плохо представляя, что меня ожидает, а Карлос повел себя со мной в ту ночь… не слишком нежно. Я прониклась отвращением к физической близости с ним, и все ночи, когда он приходил ко мне в спальню, стали мне ненавистны. Я жила в страхе перед ним и перед болью.

Оглядываясь сейчас назад, могу сказать, что хотя первый год нашей совместной жизни был достаточно плох, потом стало хуже, гораздо хуже. Карлос хотел сына, и когда, спустя год, я так и не забеременела, он рассвирепел. В любой момент — днем ли, ночью ли — он мог внезапно впасть в ярость и поволочь меня в спальню. Потом он стал приносить в дом разные странные порошки и отвары, которые давала ему какая-то знахарка, и заставлял меня принимать эти отвратительные снадобья. Он проявлял такое рвение, что я всерьез стала опасаться, как бы он не отравил меня.

Изабел закрыла лицо руками, словно желая спрятаться от стыда.

— Я не могу сказать вам, какие гнусные надругательства он совершал над моим телом и все ради того, чтобы я зачала. Вдобавок, он регулярно избивал меня и я вечно была покрыта синяками. Часто они были настолько заметны, что я не могла выйти из дома. Я стала его узницей, главным объектом его гнева.

— О Изабел! — вскричала Кэтлин. — Но почему же никто не остановил его?

— Ведь твой отец, — поддержал ее Рид, — наверняка не стал бы мириться с подобным отношением к дочери.

Изабел рассмеялась горьким, безжизненным смехом:

— Мой отец, заметив синяки, сказал, что если бы я была хорошей женой Карлосу, он не обращался бы со мной так. Он посоветовал мне научиться угождать мужу. — Смех оборвался, будто кто-то внезапно схватил Изабел за горло. — Только моя мать и моя дуэнья понимали, что мне приходится выносить, но они были бессильны мне помочь. Как жена Карлоса я была его собственностью, и он мог делать со мной все, что ему заблагорассудится. В Испании мужья убивали жен, и власти никак их за это не наказывали. Но для жены убить мужа — это величайшее преступление.

— Что же случилось в ту ночь, когда ты убила его? — спросила Кэтлин. — Наверняка у тебя и раньше много раз возникала подобная мысль.

— О! Я не могу сказать тебе этого, — простонала Изабел. — После этого ты никогда не захочешь меня видеть. Ты будешь испытывать ко мне омерзение, и я потеряю единственного друга.

Кэтлин поняла, что Изабел находится на грани истерики. Она нежно обняла плачущую девушку и стала гладить ее волосы.

— Изабел, послушай меня. Возможно, ты скажешь и вправду что-то ужасное, что-то, что потрясет и шокирует меня, но я всегда буду тебе другом. Ты пришла ко мне в трудную минуту, доверилась мне. Доверься мне и сейчас.

— Но Кэтлин! Как мне сделать так, чтобы ты поняла? Ты любишь своего мужа, это сразу видно, и он любит тебя. Вы с вашими детьми, должно быть, ведете спокойную, безоблачную жизнь.

На секунду у Кэтлин возникло сумасшедшее желание рассмеяться; поймав взгляд мужа, она увидела, что и он вот-вот расхохочется.

— Нет, Изабел, — серьезно сказала она, — вначале все было совсем не спокойно.

У Рида дрогнули уголки рта.

— Эмералд могла бы уверить тебя в обратном, — насмешливо проговорил он.

Изабел недоуменно нахмурила брови.

— Кто это Эмералд? Кэтлин покачала головой.

— В другой раз, дорогая. Расскажи нам про ту ночь, когда ты убила Карлоса.

Не протестуя более, Изабел с усталым вздохом опустила голову. Волосы закрыли ей лицо. Тихим, дрожащим голосом, больше похожим на шепот, она начала свой рассказ: