Усадив ее на стул, Паша кивком подал знак слугам и сам сел напротив.
Поочередно ей подносили каждое блюдо, и в зависимости от ее реакции Паша либо оставлял его на столе, либо велел вернуть на буфет. Лишенная столько длительное время элементарной радости, она вдруг оказалась в плену простых человеческих потребностей: пищи, дружбы, доброты. Но на двадцатом блюде, покоренная количеством и многообразием, сдалась:
— Прошу вас, хватит. Это уже слишком.
Паша бросил взгляд на Жюля. Тот понял хозяина без слов и тотчас выпроводил прислугу из столовой.
Воцарилась тишина. Беатрикс оторвала взгляд от поставленного перед ней омара, красиво разложенного на гарнире из сдобренного шафраном риса с трюфелями, и ее глаза наполнились страхом. Паше захотелось спросить даму, нуждается ли она по-прежнему в присутствии третьего лица, но это желание мгновенно исчезло. Он не был склонен к самопожертвованию.
Улыбаясь, Паша заметил:
— Омар — одно из фирменных блюд Мишеля. Он родом из Марселя. Вам нравится?
Простые слова помогли ей расслабиться, и страх исчез из ее глаз.
— Да, очень. Спасибо.
— Мишель гордится своими соусами. Отличительная особенность настоящего шеф-повара, должен заметить.
— Мой отец тоже так считал. — Беатрикс почувствовала, как спало напряжение. Паша был очаровательно дружелюбен. Не уставая дивиться его безграничному обаянию, она оставила свои последние страхи. — Отец сам занялся готовкой, когда из-за финансовых трудностей мы не могли держать много слуг. У меня сохранились восхитительные воспоминания о нашей кухне в Берли.
— А вы сами тоже готовите?
Ему никогда прежде не приходилось задавать дамам подобный вопрос.
— Изредка, когда у миссис Орд приступы артрита. Вы улыбаетесь. Неужели это так необычно?
Он попытался представить себе с черпаком в руках какую-нибудь из благородных дам, с которыми имел интимные отношения. Его воображение нарисовало ему графиню Дре с ее склонностью к театральности, и он с трудом сдержал улыбку.
— В моем холостяцком мире поле деятельности для этого весьма узкое, — промолвил он. — Вам, должно быть, нравится отсутствие церемоний в вашей жизни.
— А вы вообще чем-нибудь занимаетесь? — спросила Беатрикс, посерьезнев.
— У моей матери золотые прииски, а отец владеет судовой линией. Я тоже имею определенное отношение к этим предприятиям. — По правде говоря, он имел к этим делам самое непосредственное отношение, и их доходность в значительной степени зависела от его усилий. — Это вас больше устраивает? — пошутил он.
— Естественно. Мужчины без цели в жизни — сущий бич для общества, — добавила Трикси с налетом горечи, вспомнив о беспробудном пьянстве мужа.
— Вы знаете это по собственному опыту?
— Да. Не передадите ли мне картофельный пирог? «Тема, по-видимому, закрыта», — решил он, передавая ей блюдо с картофельным пирогом, покрытым золотистой корочкой.
— Приберегите место для клубничного суфле, — предупредил он, галантно меняя тему разговора на менее личную, — или Мишель несколько дней будет дуться.
— С радостью. Вижу, здесь есть еще крем Шантильи, — добавила она с улыбкой, прогнав печальные воспоминания о муже. — А вы тоже будете есть клубничное суфле, или оно только для дам?
— Я ем почти все.
— Но не сегодня, — произнесла она, взглянув на его пустую тарелку.
— Последние несколько дней я мало спал, из-за усталости пропал аппетит.
— В таком случае я бы не хотела вас задерживать.
Но в данный момент не она, а его либидо его не отпускало, разжигая голод другого свойства.
— Я обычно мало сплю. К тому же мне нравится ваше общество.
Она поставила свою тарелку на стол, и Паша спохватился, не сказал ли чего лишнего. Откинувшись на стуле, Трикси заметила:
— Хочу поблагодарить вас. Впервые за последний месяц я не чувствую ни страха, ни голода. Вы очень добры.
— Мне жаль, что никто не узнал о вашем бедственном положении раньше.
— А мне жаль, что я в силу своей наивности приняла предложение Ланжелье о помощи. — Она снова вооружилась ножом и вилкой. — Но ничего подобного больше не случится.
— Вам ужасно не повезло, что, приехав в Париж, вы встретили Ланжелье. Могу ли я предложить вам помощь моей семьи в вашем деле с наследством?
Трикси покачала головой:
— У меня было более чем достаточно времени для размышлений, пока я находилась в плену у Ланжелье. Я пришла к выводу, что совершила большую ошибку, когда решила ходатайствовать о наследстве сына. Кристофер вполне удовлетворен нашей жизнью в Кенте. Я в этом убеждена. Мы жили без этих денег в прошлом, проживем и в будущем. А Кло… — Она вовремя спохватилась. — А семейство отца Кристофера может успокоиться.
— Я мог бы проводить вас до побережья, — неожиданно предложил Паша и удивился собственной поспешности.
— Спасибо, но в этом нет нужды. — Она улыбнулась. Он испытал облегчение, смешанное с чувством вины, поскольку обрадовался ее отказу.
— Позвольте тогда хотя бы собрать для вас кое-какие денежные средства. — Она вопросительно посмотрела на него. — Чтобы загладить вину Ланжелье.
— Вы что, его родственник? Вам ни к чему за него расплачиваться. Двух тысяч франков вполне достаточно. По крайней мере я смогу вернуть эту сумму.
— Поскольку денег у меня в избытке, чего не скажешь о вас, почему бы вам не взять у меня взаймы небольшую сумму?
— Которую я никогда не смогу вернуть?
Все же в нем жива была совесть. Он знал превосходный способ, с помощью которого она могла бы с ним рассчитаться, но не посмел его упомянуть.
— Возможно, вы снова выйдете замуж. Пусть это будет долгосрочный заем.
— Налейте мне еще шампанского, Паша, и покончим с этим. Я не могу занять у вас деньги.
Ему понравилась волнующая теплота, прозвучавшая в ее голосе, когда она назвала его по имени. Ему было приятно, что шампанское пришлось ей по душе. И он чувствовал, что ее нежелание принять от него деньги вполне преодолимо. По опыту Паша знал, что женщины всегда принимают его подарки.
Сам он тоже немного перекусил. Трикси удалось уговорить его попробовать фаршированные грибы Мишеля. Еще она поделилась с ним своим суфле, предложив несколько полных ложек. Чтобы воспользоваться ее предложением, ему потребовалось пересесть, поскольку снять пробу через стол было невозможно. Он придвинул к ней стул, и в игриво-интимной манере они уничтожили воздушное творение Мишеля. Сначала она кормила его, а затем наоборот.
— Я насытилась, — промолвила она наконец и, непринужденно откинувшись на стуле, сделала длинный выдох. — Какое восхитительное ощущение…
«Какое восхитительное зрелище», — подумал он: В мерцании свечей ее волосы, собранные в высокую прическу с ниспадающими локонами, отливали золотом. Бледная кожа порозовела. Роскошная грудь высоко вздымалась, когда она выгнула спину и потянулась.
