— Вы что, и вправду мечтали найти здесь сокровища? — прошептала она Ральфу.
— Ты еще не видела замок, — шепнул он в ответ.
— Вы оба спятили! Пусть Тристан остается здесь, — медленно произнесла она. — Такой беспросветной глупости я еще не видела.
Наконец из темноты проступили очертания замка. Сохранился даже ров с водой и широкий подъемный мост, но его, видно, давно не поднимали, подумала Камилла, поскольку вряд ли сюда рвались армии, призванные осаждать эту крепость. Однако с первого взгляда было ясно: не так-то просто проникнуть сюда. Стены замка весьма внушительны, и окошки расположены достаточно высоко, видны лишь узкие прорези.
Всю дорогу она посматривала на Ральфа, и злость ее нарастала. О чем думали эти двое болванов?
Экипаж прогромыхал по мосту. Они въехали на большой внутренний двор, и она увидела то, что могло привлечь Тристана: двор был уставлен пленительными статуями и изящными поделками античных веков. Вот ископаемая ванна для купания — греческая или римская, подумала она, — красиво вписанная в интерьер двора в качестве современного корыта-поилки. Вдоль внешней стены тянулся ряд саркофагов, и дорожка к парадному входу тоже была обставлена всяческими редкостями. Замок явно подвергался перестройке, с тем чтобы сделать его пригодным для обитания в нынешнем, XIX веке. Входные арки были красиво скруглены, а с башенки сверху свисали виноградные гроздья, гостеприимно изливая свою благодать.
Пока Камилла обозревала двор, подошел гигант и помог ей выйти из коляски. Эти артефакты должны находиться в музее, подумала она с негодованием, но в то же время сознавая, что многие вещи, почитавшиеся ею за ценности, запросто приобретают богатые любители заморских путешествий. Она краем уха как-то слышала странные новости о том, что за мумиями теперь не приходится ездить в дальние края — их во множестве продают для растопки каминов, ради развлечения гостей. Но здесь были представлены незаурядные образцы древнеегипетского искусства — пара огромных ибисов, несколько изваяний Изиды и статуэтки неких неизвестных фараонов.
— Пойдемте, — сказал гигант.
Они поднялись вслед за ним к парадной двери. За ней оказался овальный вестибюль, его форма была некогда задумана с тем расчетом, чтобы прорвавшиеся враги могли быть окружены здесь и отсечены от узкой горловины длинного коридора. Теперь здесь просто стряхивали уличную грязь.
— Позвольте?
Мужчина взял накидку Камиллы, а Ральф же мертвой хваткой вцепился в свое пальто. Гигант пожал плечами:
— Пройдемте.
Они прошли в следующую дверь и оказались в великолепном зале. Современная отделка выгодно подчеркивала старинный интерьер, и комната выглядела божественно. Каменная лестница поворачивала наверх, к балкону, ступеньки были покрыты пушистой ковровой дорожкой благородно-синего цвета. На стенах, под потолком, было развешано оружие, с ним соседствовала прекрасная живопись — портреты, религиозные сцены и пасторали. И многие холсты, несомненно, принадлежали кисти великих художников.
В массивном очаге пылал огонь. Мебель вокруг очага была обита темно-коричневой кожей, но тем не менее нисколько не казалась суровой. Уютные плюшевые накидки располагали к беседе.
— Вы подождите здесь, — приказал мужчина Ральфу. — А вы, мадам, пойдете со мной, — обратился он к Камилле.
Ральф посмотрел на нее, как напуганный щенок, оставленный в канаве. Она чуть склонила голову, дав ему понять, что все идет как надо, и пошла вслед за мужчиной вверх по лестнице.
Он провел ее в комнату, где громоздилось тяжелое бюро и тянулись бесконечные полки с книгами. Сердце прыгнуло у нее в груди: их так много! И она сразу наткнулась взглядом на главный предмет ее страсти. Внушительный том «Древнего Египта» соседствовал с книгой, озаглавленной «Жизнеописание Александра Великого».
— Хозяин скоро к вам выйдет, — сказал гигант, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь.
Камилла осталась одна в огромном помещении и сразу ощутила, насколько здесь тихо. Но постепенно в ночной тишине начали проявляться разные звуки. Откуда-то издалека донесся заунывный волчий вой. Затем, словно в ответ этому зову, веселый сноп искр с треском метнулся в очаге слева от входа.
На маленьком столике стоял хрустальный графин с бренди в окружении изящных бокалов. Камиллу так и подмывало схватить бокал, наполнить его спиртным и осушить до дна.
Она отвернулась и заметила позади бюро большой живописный портрет красивой женщины, одетой по моде прошлого десятилетия. Прелестные золотистые локоны обрамляли лицо, сиявшее улыбкой. Особо выделялись ее глаза — ярко-синие, как сапфиры. Камилла завороженно подошла поближе.
— Моя мать, леди Абигайл Карлайл, — услышала она глубокий низкий голос с грозными нотками.
Камилла повернулась, удивляясь, что не слышала, как открылась дверь. Но тут же изумилась настолько, что вынуждена была старательно следить за собой, чтобы невзначай не застыть с разинутым ртом — настолько ужасен был вид этого лица в маске.
На вошедшем, как она поняла, была кожаная маска, точно пригнанная под очертания его лица. Нельзя сказать, что она была отвратительна — скорее вполне художественна, — но каким-то образом внушала страх. И у нее даже мелькнула мысль, что такая маска могла быть изготовлена именно с этой целью.
Камилла подозревала, что он наблюдал за ней некоторое время, прежде чем заговорить, но когда он успел войти?
Наконец ей удалось разомкнуть уста, и она, надеясь, что простояла перед ним с открытым ртом не так долго, вымолвила:
— Какая прекрасная живопись. — Она постаралась, чтобы голос ее не дрожал, но не знала, насколько преуспела.
— Да, благодарю.
— И очень красивая женщина, — добавила искренне.
Камилла вполне понимала, что глаза под маской внимательно наблюдают за выражением ее лица. И по слегка искривившемуся рту, видному из-под края маски, она поняла, что он усмехнулся: видно, не впервые слышал подобные любезности.
— Она и в жизни была красивой, — произнес он и размашисто шагнул к гостье, заложив руки за спину. — Итак, кто вы такая и какое дело вас сюда привело?
Камилла улыбнулась и любезно подала руку, ненавидя себя в этот момент за вынужденную роль светской пустышки, — она никогда не была таковой и быть не желает.
— Камилла Монтгомери, — представилась она. — Я очутилась здесь потому, что отчаялась найти человека. Мой дядя — и мой опекун — пропал, последний раз его видели на дороге около этого замка.
Карлайл долго смотрел на ее протянутую руку, затем вежливо поклонился и взял ее ладонь. Он прикоснулся к ней шершавыми губами и тут же отдернул руку, словно коснулся горячих углей.
