— Спасибо, доктор Уэст! Вы не пожалеете об этом решении! Я не разочарую в…
— Постойте! Поскольку мы установили, что моя репутация меня все же волнует, наш договор действителен лишь до тех пор, пока вы о нем молчите. Никаких объявлений о вашем обучении и никаких официальных титулов без моего разрешения.
— А что мне отвечать людям на вопрос, почему живу в вашем доме и что здесь делаю?
— Можете говорить, что помогаете мне или учитесь на сиделку.
Она колебалась. Он почти слышал, как в ее прекрасной голове скрипят колесики, перемалывая детали его просьбы и оценивая их значение.
— Это то, что вы будете говорить окружающим, да?
— Вероятно. За исключением наиболее близких друзей и домашних слуг. Чем меньше людей будут знать о нашем договоре, тем лучше для вас. Если вы по глупости проболтаетесь, что хотите стать доктором, известие об этом распространится со скоростью лесного пожара, и ваша тетушка в Стэндиш-Кроссинге непременно об этом услышит. Что с вами тогда будет?
Гейл прикусила нижнюю губу и скрестила на груди руки, как будто хотела защититься. Но он видел, что немного вразумил ее. Ни ему, ни ей не нужно было, чтобы миссис Джейн Гамильтон постучалась в дверь его дома. В этот момент он даже ощутил родственную связь с мисс Гейл Реншоу.
Наконец она кивнула:
— Я буду само молчание, доктор Уэст.
— Тогда я попрошу своего юриста подготовить после обеда необходимые бумаги. Вы займете комнату, которую я специально выделил для своего ассистента. От вас я буду требовать выполнения всей той работы и учебных заданий, которых требовал бы от мужчины, занимай он ваше место. — Роуэн сделал паузу, затем перешел к деталям. — Что касается платы за обучение, мне не нужны ваши деньги, мисс Реншоу. К тому же я буду лучше спать ночью, зная, что у вас есть средства к существованию в случае…
— Я. Не. Подведу, — сжав руки в кулаки, произнесла она. — И любое обучение, доктор Уэст, имеет свою цену. Я заплачу вам, потому что потом, когда все кончится, я не хочу, чтобы у кого-либо возник вопрос о законности нашего соглашения или о природе наших отношений и образования, которое я получу.
— Вы собираетесь оспаривать все мои слова, мисс Реншоу?
На ее лице промелькнула тень улыбки.
— Пока не добьюсь в этом вопросе своего, доктор Уэст. После этого буду воплощением согласия и послушания.
— Очень хорошо, — холодно произнес он, желая показать ей, что это не игра. — Вы в Лондоне не для светских удовольствий или новых знакомств. Я нанимаю вас официально, и вы должны подчиняться мне без пререканий. Это ясно?
Она кивнула, воплощение деловитости и хладнокровия.
— Миссис Эванс познакомит вас с остальными правилами этого дома. Поскольку вы подчиняетесь непосредственно мне, я немедленно разорву наше соглашение, если она сообщит, что вы создаете ей трудности.
— Как угодно, — неустрашимо сказала Гейл.
— Обучаясь самостоятельно, вы, несомненно, были ограничены в возможностях. Посмотрим, какие у вас пробелы. Поскольку я не могу отправить вас на лекции в академию, вам придется работать в два раза больше, чтобы наверстать упущенное и продемонстрировать, чего вы стоите. Я сам буду вашим наставником и дам вам столько практических знаний, сколько смогу. Когда придет время, я приложу все усилия, чтобы вы получили возможность сдать экзамены, которые сдавал бы любой мужчина-хирург. Но мое положение не позволяет давать гарантии, что вам зачтут их результаты.
— Зачтут, никуда не денутся! Мне нужен только шанс.
Ее непоколебимая вера заставила его подавить циничный смешок. Люди, которых он знал, скорее спрыгнут с Лондонского моста, чем подпустят женщину к профессии врача. Он боялся, что, если она сдаст даже сотни экзаменов, ей никогда не позволят переступить порог «священных» залов и никогда не присвоят медицинскую квалификацию. Но сначала попробуют побить камнями.
— Вы женщина, и от вас ждут провала.
— Я понимаю. Но провала не будет.
Взглянув на нее, Роуэн усомнился в своем решении.
«Что, если она не отступится? Что, если этому неразумному созданию действительно хватит упорства и интеллекта, чтобы пройти курс? Что, спрашивается, буду я делать с женщиной-ученицей? И как бы не забыть, что со мной под одной крышей будет кузина Шарлотты».
С восхищением глядя на прелестное и упрямое проявление судьбы, материализовавшееся на его пороге, Роуэн чувствовал, что месяцы и месяцы затворничества и странной полужизни, которую он вел, испаряются. Роуэн чувствовал, что уже никогда не будет прежним.
На память ему пришла строчка из «Молитвы Маймонида»: «Пусть мной неизменно движет любовь к моему ремеслу. Пусть… жажда славы или страх запятнать репутацию никогда не затмевает мой разум».
«Я так долго переживал за свою репутацию после возвращения из Индии, когда узнал правду о ее смерти. Потратил столько времени на ожидание, что месяцы, проведенные в Стэндиш-Кроссинге, и моя помолвка с Шарлоттой Гамильтон всплывут на поверхность и либо положат конец моей карьере, либо окажутся ложными страхами. Но теперь ожиданию настал конец».
Он протянул руку.
— Значит, лучшего времени для начала и не придумать.
Когда Гейл пожимала его руку, ее пронзила легкая дрожь. Это потому, сказала себе Гейл, что он подал ей руку как равному. И жест этот не имел ничего общего с тем, когда подают руку в перчатке для танца или при официальном знакомстве в парке. Он протянул ей свою сильную ладонь, и она взяла ее, едва успев удивиться теплу и твердости его пожатия и быстроте, с какой совершается деловое пожатие.
«Я не хотела его отпускать».
Но она не позволила этой безрассудной мысли занимать ее внимание, когда следовало сосредоточиться на предстоящем деле. Доктор Роуэн Уэст водил ее по дому, знакомя с новым окружением и рабочим местом. Первый этаж состоял из холла, приемной, комнаты ожидания, маленькой смотровой (хотя большинство пациентов предпочитали, чтобы их осматривали на дому), врачебного кабинета, библиотеки и жилища мистера Картера. На втором этаже размещались спальни, чрезвычайно интересный личный кабинет и библиотека, куда она смогла заглянуть лишь мимолетно, проходя мимо приоткрытых дверей. Третий этаж был более утилитарный, хотя коридор, как успела заметить, украшали предметы старины. Какие еще открытия могли ожидать ее здесь, Гейл старалась не думать.
— Здесь, на третьем этаже, вы будете проводить большую часть своего времени, — ответил Роуэн на ее неозвученный вопрос. — Выше располагаются комнаты прислуги и кладовые. Ваша комната находится рядом с лабораторией, вы довольно скоро оцените это удобство. Лаборатория, — он открыл тяжелую дубовую дверь в конце коридора и отступил в сторону, пропуская ее вперед, — моя гордость и радость.
