– Этот аспект ситуации, – сухо отреагировал сэр Ричард, – признаюсь честно, не приходил мне в голову.
Она была искренне изумлена:
– Я не считала возможным подобное! И полагала, что каждому известно, что мы, Брэндоны, думаем о своем имени, своем рождении и своих традициях!
– Мне не хочется обидеть тебя, Мелисса, – сказал сэр Ричард, – но зрелище того, как женщина твоего положения, рода и традиций хладнокровно предлагает себя тому, кто даст наиболее подходящую цену, вряд ли создаст у окружающих высокое мнение о ее гордости.
– Ты говоришь, как трагический актер! – воскликнула она. – Мой долг перед семьей требует, чтобы я вышла замуж за обеспеченного человека, но позволь мне заверить тебя в том, что даже это соображение не заставило бы меня пасть так низко, чтобы связать себя с человеком, недостойным меня по своему положению.
– О, вот это действительно гордость! – едва заметно улыбнулся сэр Ричард.
– Я не понимаю тебя. Ты должен знать, что дела моего отца сейчас в таком плачевном состоянии… они очень запутаны…
– Знаю, – мягко ответил сэр Ричард. – И понимаю, что… э-э… распутать дела лорда Саара – мой долг.
– Конечно же! – ответила она, и на ее безмятежно-спокойном лице впервые появилось выражение крайнего удивления. – Никакие другие соображения не могли заставить меня принять твое предложение!
– Ситуация становится весьма деликатной. – Сэр Ричард задумчиво разглядывал носок своей туфли. – Если уж мы решили сегодня разговаривать откровенно, моя дорогая Мелисса, то должен обратить твое внимание на то, что я еще не делал тебе предложения.
Но этот выпад будто совершенно не коснулся ее, и она холодно ответила:
– Я и не думала, что ты можешь настолько забыть о приличиях, чтобы обратиться со своим предложением ко мне. В нашем кругу такое не принято. Ты, без сомнения, будешь говорить об этом с моим отцом.
– Я все думаю, буду ли… – пробормотал сэр Ричард.
– Уверена, что будешь, – ответила девушка, отрывая нитку. – Мне так же хорошо известно твое положение, как и мое тебе. Откровенно говоря, тебе повезло – ты оказался в положении, которое предоставляет тебе возможность сделать предложение девушке из семьи Брэндонов.
Он задумчиво посмотрел на нее, но промолчал. После небольшой паузы она продолжила:
– Что касается будущего, я уверена, что ни ты, ни я не будем слишком требовательны друг к другу. У тебя свои развлечения, и, как бы я в душе ни была против твоего увлечения боксом, гонками на двухколесных экипажах или азартными играми, они меня не касаются.
– Еще фараоном, – вставил он.
– Очень хорошо, фараоном, – одно к одному. Как бы я ни порицала подобные глупости, я хочу сказать тебе, что у меня нет ни малейшего желания мешать тебе развлекаться по собственному вкусу.
– Очень любезно с твоей стороны, – поклонился сэр Ричард. – Стало быть, грубо говоря, Мелисса, я могу делать все, что мне заблагорассудится, при условии, что вручу тебе свой кошелек?
– Это действительно сказано грубо, – согласилась она сдержанно. Затем аккуратно сложила свое шитье и отложила его в сторону. – Папа давно ожидал твоего визита и будет огорчен, узнав, что ты приезжал, когда его не было дома. Он вернется завтра, и ты наверняка застанешь его, если заедешь, скажем, в одиннадцать.
Он поднялся.
– Спасибо, Мелисса. Считаю, что не напрасно провел время, даже несмотря на то, что лорда Саара не оказалось дома.
– Надеюсь, это так. – Она протянула ему руку. – Все-таки мы с тобой поговорили, и я чувствую, что наша беседа действительно была необходима. Осмелюсь предположить, что ты считаешь меня бесчувственной, но ты должен признать, что я не опустилась до недостойного нас обоих притворства. Наша с тобой ситуация – особенная, и именно поэтому я преодолела свое нежелание обсуждать с тобой наш брак. Ведь мы были почти что обручены пять и даже более лет.
Он взял ее за руку.
– Ты и в самом деле считала себя обрученной со мной все эти пять лет? – спросил он.
Впервые за все время их разговора она отвела глаза и ответила:
– Конечно.
– Понимаю, – кивнул сэр Ричард и вскоре после этого покинул особняк на Брук-стрит.
В тот вечер он немного опоздал в свой клуб. И никто из разглядывавших его внешность или прислушивавшихся к его ленивой беседе не мог бы предположить, что сэр Ричард на пороге важнейшего в своей жизни решения. Только его дядя, заглянувший в клуб после полуночи, увидев рядом со своим племянником мертвецки пьяных приятелей, догадался, что жребий брошен. Оглядевшись, он заметил Джорджа Тревора, который в этот момент вставал из-за карточного стола, и намекнул, что Ричи совсем недавно пришлось нелегко. Это сообщение обеспокоило Джорджа.
– Я еще не успел обменяться с ним и парой слов, – сказал он. – Ты что, в самом деле думаешь, что он сделал предложение Мелиссе Брэндон?
– Я ничего не думаю, – ответил Люсиус, – кроме того, что он слишком много пьет и становится все мрачнее.
Охваченный беспокойством, Джордж ухватился за первую же представившуюся ему возможность привлечь внимание своего шурина. Но эта возможность представилась ему около трех часов ночи, когда сэр Ричард наконец поднялся из-за карточного стола и в этот момент, к сожалению, был не в настроении вести беседы с кем бы то ни было. Он проиграл довольно большую сумму и выпил немалое количество бренди, но ни одно из этих обстоятельств особенно не угнетало его.
– Не везет, Ричи? – спросил его дядя. Сэр Ричард окинул его слегка затуманенным, но тем не менее совершенно осмысленным взглядом.
– Но не в картах, Люсиус. Не в картах! Вспомни поговорку! – насмешливо ответил он.
Джордж знал, что сэр Ричард пьянеет не быстрее любого из своих приятелей, но какая-то бесшабашность в его голосе встревожила Джорджа. Он тронул шурина за рукав и негромко сказал:
– Мне хотелось бы поговорить с тобой кое о чем!
– Дорогой Джордж… мой дорогой Джордж! – ответил сэр Ричард, дружески улыбаясь. – Ты должен понимать, что я не совсем… не совсем трезв сейчас. Поэтому – никаких разговоров!
– Тогда я зайду к тебе завтра утром, – предложил Джордж, забыв, что утро уже наступило.
– У меня будет дьявольски болеть голова, – сказал сэр Ричард.
Он направился к выходу из клуба, небрежно нахлобучив на голову цилиндр и зажав эбеновую трость под мышкой. У выхода из клуба он мягко ответил отказом на предложение швейцара подозвать извозчика.
– Я чертовски пьян, поэтому лучше пройдусь пешком.
Швейцар улыбнулся. Он видел многих, джентльменов на разных стадиях опьянения и не думал, что сэра Ричарда, речь которого лишь изредка становилась невнятной и который шел уверенно, сохраняя равновесие, можно назвать «чертовски пьяным». Если бы он не знал сэра Ричарда так хорошо, то вообще не заметил бы ничего особенного, за исключением, конечно, того, что он направился в сторону, прямо противоположную Сент-Джеймс-сквер. Он решил, что должен обратить внимание сэра Ричарда на это странное обстоятельство, но только было открыл рот, как сэр Ричард сказал:
