Джульетта подняла голову. Она ясно услышала топот копыт и скрип экипажа в предрассветной тишине. Сэр Джордж даром времени не терял. Девушка поднялась, чтобы подойти к постели и проститься с матерью навсегда… Затем она повернулась лицом к дверям и стала ждать.
* * *
Все было кончено. Джульетта поняла, что ее ждет, уже в ту минуту, когда судьи вошли в зал, стараясь не смотреть на обвиняемую. Публика затаила дыхание и уставилась на маленькую прямую фигурку, отделенную от зала дубовой перегородкой, отшлифованной сотнями рук.
Суд квартальных сессий[1] стал одним из главных событий этого года, а те, кому посчастливилось на него попасть, жадно впитывали малейшие подробности происходящего, чтобы потом поделиться ими со всеми родственниками и знакомыми.
«Она держится абсолютно спокойно! — шептали люди друг другу. — Для существа, совершившего такое жуткое злодеяние, она слишком хорошо владеет собой!» Это оскорбляло их чувство справедливости и добропорядочности. Если бы она, обливаясь слезами раскаяния, молила о пощаде, это было бы нормально и произвело бы сильное впечатление. Но было похоже, что эта девица потеряла всякое представление о чести, поскольку посмела обвинить в этом ужасном преступлении своего убитого горем отца. Не он, а она должна была закрыть лицо руками!
— Это отвратительнейшее преступление… — медленно тянул судья в красной мантии.
Внезапно сэр Джордж нагнулся вперед и схватил край одежды обвинителя.
— …Убийство матери — нет ничего более презренного в истории…
Обвинитель вздрогнул и вопросительно приподнял бровь.
Джульетта посмотрела на отца. Сэр Джордж пребывал в каком-то непонятном возбуждении и настойчиво что-то шептал обвинителю. Это заметил и судья; нахмурившись, он повернулся к ним.
— Сэр, вы желаете что-то сообщить суду? Может быть, попросить о смягчении приговора? Пожалуйста, говорите.
— Кольцо, милорд! — выпалил сэр Джордж. — Заставьте ее сказать, где оно.
— Кольцо? — изумленно повторил судья.
— То, из-за которого она убила свою мать. Я не могу найти его.
— Что вы, сэр Джордж! Совершено страшное преступление! Как вы можете думать о таких пустяках?
— Простите меня, милорд, но кольцо мне дорого как память.
— Хорошо. Если вы так настаиваете, я задам этот вопрос подсудимой.
Готовясь ответить на вопрос судьи, Джульетта посмотрела отцу прямо в глаза. Впервые за все время суда на ее лице появилась слабая улыбка.
— Я вернула кольцо маме, — сказала девушка. — Разве ты не заметил этого, когда прощался с ней навсегда? Когда ты, как говорил здесь, держал в руках ее «бесценные руки»? Я уверена, что исполнила и твое желание, папа, когда дала маме возможность взять кольцо с собой, — закончила она с насмешкой.
Сэр Джордж весь как-то обмяк, едва до него дошел смысл этих слов. Для него кольцо с рубином пропало навсегда.
Судья принял его молчание за согласие с поступком дочери и снова повернулся к Джульетте.
— Суд приговаривает обвиняемую к отправке на вечное поселение в колонию Новый Южный Уэльс в Австралии. Там вы будете работать до конца жизни.
Месяцы, проведенные Джульеттой в тюрьме Бристоля, были лишь подготовкой к великим испытаниям, которые ждали ее впереди. Большинство женщин, находившихся вместе с ней, попали туда за проституцию и мелкое воровство. Были там и несчастные матери, сидевшие за то, что украли кусок хлеба для голодных детей. Иногда по ночам вспыхивали драки, а тюремщики прекращали их, жестоко избивая дубинками всех подряд. Женщины отвечали на это непристойной бранью, а Джульетта и другие заключенные, настроенные менее воинственно, в страхе прижимались к стенам камеры.
Тюремная пища была скудна, но к ней можно было получить добавку за соответствующую плату. У проституток проблем с едой не было, но Джульетта твердо решила сохранить уважение к самой себе и отказывалась от всех недвусмысленных предложений тюремщиков. Других женщин удивляло, с какой категоричностью столь юная особа отстаивала свою независимость и право на собственное имущество, и они относились к ней с грубоватым уважением, не забывая, однако, и о том, какое преступление она совершила. Джульетта ни о чем не рассказывала, но они сами не сомневались, что с убийцей шутки плохи, поэтому девушке удалось выменять свои запасные предметы туалета: украсть их женщины просто побоялись. Джульетта оставила себе только мыло и полотенце. Правда, толку от них было мало, так как условия содержания были примитивными, но все же она делала все возможное для того, чтобы содержать себя в чистоте. Джульетта знала, что, когда их повезут на корабле в Австралию, лучше не станет. Говорили, что там будет еще ужаснее. В самом конце лета в бристольскую гавань прибыл корабль, капитану которого было приказано переправить осужденных в Новый Южный Уэльс. Свободного места на корабле было мало, так как это было небольшое торговое судно, но в тюрьмах скопилось слишком много заключенных, поэтому любой корабль, отправлявшийся на Восток, обязан был брать на борт преступников, чтобы уменьшить число осужденных, содержащихся в английских тюрьмах.
Трехмачтовая баркентина[2] «Грейс», доставившая в Бристоль чай и специи с Цейлона и большое количество шерсти из Сиднея, должна была простоять в порту три недели. На корабль собирались погрузить хозяйственный инвентарь и мебель, заказанные поселенцами.
Капитан Росс Джеймисон не очень-то обрадовался, когда узнал, что ему придется взять на борт пятнадцать осужденных. Такой груз всегда не к месту — с живым «скотом» хлопот не оберешься, гораздо выгоднее забить судно до отказа шкафами да лопатами. Но капитан являлся служащим компании и должен был подчиняться приказам начальства, которое не хотело портить отношения с властями.
В день отплытия задолго до рассвета на пристань прибыла большая открытая повозка. При тусклом свете фонаря, висевшего над сиденьем кучера, из нее вывели партию грязных мужчин и женщин — все они были закованы и кандалы. Росс Джеймисон с отвращением наблюдал за унылой вереницей, стоя на верхней палубе. Загорелый, черноволосый, с надменным выражением лица он в ту минуту, наверное, был похож на одного из своих шотландских предков, следивших ястребиным взором за вторгающимися ганноверскими солдатами. Группа заключенных представляла довольно жалкое зрелище. И хотя эти грязные существа в лохмотьях, дрожавшие от утреннего холода, были согнаны в кучу далеко внизу, до капитана долетал запах давно немытых тел.
Охранники поднялись на борт и передали капитану Джеймисону пачку бумаг.
