В танце были и другие па, и к тому времени, когда оркестр сделал перерыв, Адди устала и взмокла.
– Мне нужно подышать свежим воздухом, – заявила она.
– И мне тоже. – Чарльз повел ее в большой сад позади ресторана, где среди цветущих деревьев и фонтанов располагались уютные столики, освещенные тусклыми японскими фонариками. Найдя свободный столик, Чарльз заказал бренди с содовой для себя и лимонад для Адди.
– Боюсь показаться чересчур дерзким, но любопытство сводит меня с ума: а как обстоят дела с мистером Артемусом?
– В каком смысле? – спокойно спросила Адди.
– Ну, я имею в виду – он болен, вы разошлись или вы вернетесь к нему после этой поездки?
В свое время Адди и Бракстоны много говорили на эту тему. Единственное, что не смущало Адди в ее нынешнем имени, – это слово «миссис».
Она точно знала, что была чьей-то женой и любовницей – страсть и физическое влечение были ей не чужды. Нет, Мари Артемус – если ее и вправду так звали – жила не в монастыре. В данный момент ее как раз весьма сильно влекло к симпатичному Чарльзу Уэллсу.
– Ваши первоначальные колебания были вполне оправданны, – вежливо, но решительно заговорила она. – Вопрос действительно весьма щекотливый. Я предпочитаю не упоминать о мистере Артемусе, но тем не менее скажу, что в ближайшее время не намерена с ним воссоединиться.
– Этого вполне достаточно, миссис Артемус, – сверкнул белозубой улыбкой Уэллс. – Могу я называть вас Мари?
– Конечно, можете, Чарльз.
Сложив руки на груди, он наклонился вперед.
– Знаете, в нашей встрече есть нечто весьма удивительное.
– Да?
– Вы поразительно похожи на одну молодую леди, к которой я одно время был очень привязан. Что еще более удивительно – ее тоже звали Мари. Мари Орбюссон.
– Это просто совпадение, Чарльз. Где же она теперь?
– Полагаю, в Париже. Она профессиональная танцовщица. – Он взял Адди за руку. – Я снова собираюсь проявить дерзость, Мари. Хочу предложить вам поехать со мной в Лондон.
Это предложение скорее развеселило Адди, чем возмутило.
– За всю свою жизнь не слышала ничего более смехотворного.
– Я совершенно серьезен. Послушайте, я понимаю, что вы во всех отношениях леди, и у меня нет намерения вас компрометировать. Мы будем останавливаться в разных номерах. – Его глаза сверкнули. – Ну, потом, вероятно, я поддамся искушению, но к тому времени мы будем знать друг друга гораздо лучше, и возможно… – Он не договорил.
Сердце Адди бешено забилось, кровь ударила ей в лицо. В ней проснулась искательница приключений.
– Это совершенно невозможно, – не скрывая сожаления, сказала она.
– Но почему?
– По одной простой причине – у меня нет собственных денег. Я полностью завишу от щедрости… своих родственников.
– Чепуха! Нет денег? У меня их столько, что я уже не знаю, как их потратить. Я в восторге от мысли, что вы поможете мне от них избавиться. Как это было бы восхитительно!
Он провел пальцем по тыльной стороне ее руки, и по телу Адди побежали мурашки. – Вы суеверны, Мари?
– Никогда об этом не думала. Полагаю, что нет.
– Ну а я суеверен. Верю в способность заглядывать в будущее. Вы считаете меня сумасшедшим?
Она покачала головой.
– Нисколько, Чарльз. «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось вашим мудрецам…» – Фраза из Шекспира вырвалась у Адди непроизвольно, и это испугало ее, как бывало всегда в тех случаях, когда вдруг всплывало что-то из прошлого.
– Я всегда прислушиваюсь к своей интуиции, – продолжал Уэллс. – Понимаю, что в устах делового человека это звучит странно, и тем не менее… У меня есть определенный дар предвидения, что уже много раз подтверждалось на практике. И сейчас я чувствую исходящие от вас вибрации, которые говорят о том, что вы принесете мне какую-то грандиозную удачу. Мне нужно, чтобы, когда настанет ответственный момент, вы были рядом. Пожалуйста, Мари, пообещайте, что поедете со мной в Лондон!
Отбросив сомнения, она дала ему ответ:
– Да, Чарльз, я думаю, что это доставит мне большое удовольствие, хотя не представляю, какую удачу я могу вам принести.
«Такую же, какую ты принесла Чарли Хенли!» – прошептал внутренний голос.
– Вам нехорошо? – с сочувствием спросил Уэллс. – Вы выглядите так, словно увидели призрака.
Да, призрака! Дух Чарли Хенли! Но кто же такой Чарли Хенли?
– Нет, я чувствую себя прекрасно, – собравшись с силами, возразила Адди. – Просто представила наш заокеанский вояж. Сейчас пойду и сообщу дяде Мартину и тете Саре о своих планах. Боюсь, что они будут в шоке.
Бракстоны восприняли эту идею без особого энтузиазма, хотя нельзя сказать, что особенно возражали. Их реакцию точнее всего было бы назвать неопределенной.
Когда они вернулись в свой номер в отеле «Кларендон», Сара Бракстон сказала Адди:
– Ты ведь едва знаешь этого Уэллса. Как ты можешь отправляться в Европу с совершенно чужим человеком?
– У меня такое чувство, будто мы знакомы уже очень давно. Может быть, встречались в прошлой жизни? Вы верите в реинкарнацию?
– Не знаю, как насчет «карнации», но, по моему мнению, этот молодчик угодит прямиком в ад. Старого Хо Табора не одурачишь. Знаете, что он сказал мне по секрету? Он думает, что Уэллс «посолил» землю, которую потом продал Чэтсворту.
– Посолил?
– Ну да – это старая уловка. Берется дробовик, заряжается патронами с кусочками золотой или серебряной руды, и из него стреляют в мягкий камень. Затем с этого места берут пробу, и пробирная палата дает заключение, что участок богатый.
– Что за ужасные вещи вы говорите! – возмутилась Адди.
Бракстон обнял ее за плечи.
– Знаешь, Мари, мы с Сарой уже привыкли считать тебя нашей родной племянницей.
– Знаю. Вы оба тоже мне очень дороги. Я буду ужасно скучать.
– А мы будем очень о тебе беспокоиться, – сказала Сара после того, как они обнялись. – Хотя, может быть, эта поездка поможет восстановить твою память.
– Может быть, – задумчиво сказала Адди. – Меня не оставляет странное чувство, что это моя судьба.
– Ну, раз ты все решила, мы не можем тебя остановить. И расстанемся с тобой так, как если бы ты действительно была нашей племянницей. – Подойдя к столу, Бракстон достал из верхнего ящика чековую книжку, а затем, обмакнув в чернильницу гусиное перо, что-то написал на чеке. Промокнув листок, он подал его Адди.
– Считай, что это твое приданое, душенька.
– Двадцать пять тысяч долларов! – недоверчиво воскликнула Адди. – О нет, я не могу принять такую большую сумму!
– По сравнению с тем, что я получил от Табора, это капля в море. Не желаю, чтобы моя племянница была всем обязана этому Уэллсу. Это наш прощальный подарок, Мари. Тебе не придется ни о чем просить этого типа.
