Скай быстро освоилась в замке. Адали поселил ее в покоях западной башни, принадлежавших когда-то легендарной Дженет Лесли. На первом этаже была приемная и две маленькие спальни, где ночевали Дейзи и Нора, на втором — столовая, буфетная и уютная гостиная. На третьем этаже размещались просторная, красиво обставленная спальня и гардеробная. Во всех комнатах, кроме гардеробной, были камины. Несколько дней ушло на то, чтобы апартаменты приняли жилой вид. С дубовой мебели сняли чехлы и отполировали темное дерево. Занавеси и балдахин над кроватью вычистили и повесили. Чудесные восточные ковры принесли из кладовой и разложили на полу. Они принадлежали леди Дженет, и, когда та переехала в свой новый замок, о них почему-то забыли. Туалеты мадам Скай хранились в гардеробной. На кровать положили ее собственную перину, подушки и белье. Все остальное хранилось в дубовой укладке, обитой внутри кедровыми дощечками. Слуги достали серебряные подсвечники и начищенные медные лампы для освещения комнаты; каждое утро у каминов складывались вязанки дров. На буфете появились хрустальные графины с вином и виски и четыре кубка, в фарфоровой чаше благоухала смесь высушенных цветочных лепестков.
— Удивляюсь, как у нее хватило духа покинуть Королевский Молверн на пороге зимы, — заметил граф Гленкирк ночью, когда они с женой уютно устроились в постели, прижимаясь друг к другу и слушая завывание ледяного ветра и стук дождя.
— А я нет, — тихо ответила Жасмин, крепче обнимая мужа. — Она не хочет оставаться в Королевском Молверне на рождественские праздники. Неужели ты не понимаешь? И не может гостить у детей, потому что те начнут строить сочувственно-скорбные мины и этим окончательно разобьют ее сердце. Я единственная, кто не видел, как умер дедушка, потому она и приехала ко мне. И клянусь всем святым, я рада! Ни разу еще не рожала без присмотра бабушки!
Граф положил ладонь на живот жены, ощущая, как встрепенулось дитя от его прикосновения.
— Он крепкий парнишка, Жасмин.
— Ты уверен, что это мальчик? — засмеялась она.
— Да, — кивнул граф.
— Я тоже, — согласилась жена, накрывая его руку своей. — Патрик, шестой граф Гленкирк. Унаследует все прекрасные качества Лесли, верно? И станет великим человеком.
— Как все остальные наши мальчишки. С такой матерью, как ты, они просто не смогут быть иными, Жасмин, моя дорогая Жасмин!
Он нежно поцеловал жену, и, безусловно, оба сплелись бы в страстных объятиях, но срок беременности был слишком велик. Приходилось ограничиваться ласками и поцелуями. Груди Жасмин налились, и сквозь тонкую кожу просвечивали голубые жилки. При мысли о том, что младенец скоро припадет к этим прекрасным источникам жизни, Джемми испытывал неодолимое возбуждение. Конечно, придется нанять и кормилицу, но как приятно сознавать, что скоро твоего ребенка прижмет к груди прелестная мать.
Дети тоже освоились в Гленкирке и быстро подружились с деревенскими ребятишками. Брат Дункан ежедневно и неукоснительно давал уроки Индии, Генри и даже Фортейн. Юный Чарлз Фредерик Стюарт в свои три с половиной года считался еще маленьким, но брат Дункан обещал, что, возможно, следующей осенью, когда мальчику исполнится четыре, начнет учить его грамоте. Кажется, не вполне законный Стюарт был готов ждать и дольше и не стремился попасть в классную комнату.
— Настоящий Стюарт, — любил говаривать отчим, — очарует даже змею, а его улыбка когда-нибудь покорит немало женских сердец.
Двенадцатого декабря вся огромная семья Лесли отпраздновала семьдесят шестой день рождения Скай. Родственники графа тепло встретили эту необыкновенную женщину и искренне полюбили. К восторгу Скай, мужчины клана даже танцевали для нее под оглушительные звуки волынок.
— Мне нравятся мужчины со стройными ногами, — заметила она, — а все Лесли, похоже, награждены ими от природы.
— Как и кое-чем другим — под общий смех задорно выкрикнула из толпы собравшихся молодая женщина.
Индия Линдли, тряхнув блестящими черными локонами, вскинула глаза на прабабку.
— Ты очень стара, бабушка?
— Очень, Индия, — кивнула Скай.
— А дедушка Адам тоже был очень стар?
— Ему исполнилось восемьдесят четыре года, Индия, — мягко ответила Скай. Черт возьми! Как ей не хватает его!
— А ты проживешь столько же, сколько он, бабушка? — настаивала девочка. — Мне не нравится, что он ушел от нас.
— Мне тоже, дорогая, — печально ответила Скай. — И только Господу известно, сколько я протяну.
— Надеюсь, добрый Боженька позволит тебе жить вечно, бабушка!
— Спасибо, дитя мое, но этому не бывать. Люди рождаются, чтобы умереть, Индия. Такова наша участь, и ни один человек еще не обрел бессмертия, да и вряд ли желает этого. После кончины я вновь соединюсь с теми, кого любила и кто проник через ворота, называемые смертью, в следующую, вечную жизнь. Нет, я не боюсь расстаться с этим светом.
— А я не хочу этого, — растерянно пробормотала Индия.
— Но у тебя останутся воспоминания обо мне, дитя мое, — рассмеялась Скай, — и ты будешь знать, что я счастлива снова оказаться рядом с моим Адамом. Но довольно, девочка! Сегодня я праздную свой день рождения, и для грусти нет места! Лучше принеси мне еще кусочек яблочного пирога со сливками!
— Старушка мне по сердцу! — заметил престарелый граф Ситеан племяннику, графу Гленкирку. — Она будет жить с вами?
— Не знаю. По крайней мере останется до лета. И, вероятно, скоро нужно ожидать визита Брок-Кэрнов. Мадам Скай никогда не бывала в Шотландии за все двадцать пять лет, что Велвет замужем за Алеком. Они приедут на Рождество, если не будет сильных снегопадов. Дядя Адам и тетя Фиона тоже собирались погостить. У нас будет полный дом гостей.
И действительно, двадцатого декабря появились Брок-Кэрны с четырьмя из пяти сыновей. Сэнди, самый старший, остался в Дун-Броке с беременной женой и ее родственниками. Любимый сводный брат Жасмин Чарли, которому уже исполнилось двадцать, подхватил ее и осторожно закружил под радостные вопли двойняшек, Роба и Генри, и самого младшего, пятнадцатилетнего Недди.
— Немедленно отпусти меня, ты, болван неотесанный! — пожурила она, не в силах, однако, сдержать смех. Чарли бережно опустил ее.
— Ты тяжелая, как годовалая нетель! — поддразнил он. — Как поживает мой тезка?
— Его назвали и в честь принца Чарлза, — напомнила Жасмин, выводя вперед маленького герцога Ланди, до этих пор боязливо посматривавшего из-за ее юбок на четырех великанов, оказавшихся, как утверждала мама, его дядюшками.
— Поздоровайся с дядей Чарли, малыш, — подбодрила она своего младшенького.
— Чарли — мое имя! — рассвирепел герцог Ланди, вызывающе уставясь на смеющегося мужчину.
