ее груди, он поднял глаза. – Не дождешься!
Люциан подобрался.
– Ну что ж.
Он протянул руку и помог ей слезть со стола. Хэтти внезапно устыдилась своей наготы, ведь он сидел в брюках.
– Можем сделать так, – сказал Люциан, жестом предлагая сесть на себя.
Хэтти не сразу сообразила, какие возможности это дает.
– Зачем?
– Так будет удобнее тебе, – пояснил он, – сможешь принять меня настолько, насколько захочешь.
Он начал расстегивать брюки, но Хэтти покачала головой, и он замер. Ей хотелось, чтобы Люциан накрыл ее своим телом.
– Я верю, что ты способен остановиться, – сказала она.
Судя по мелькнувшему в глазах разочарованию, он помнил их неудачную первую ночь.
– Да, я остановлюсь.
В постели их тела идеально подошли друг другу. Хэтти плавно приспосабливалась к его очертаниям и весу, и когда муж наконец в нее вошел, он терпеливо ждал, пока она привыкнет к тяжелому, горячему теплу. Их единение превратилось в череду размытых ощущений. Возбуждающий аромат и вкус теплой кожи, перекатывающиеся под ее ладонями мускулы, гортанные стоны мужчины, который получает наслаждение. Когда движения Люциана утратили размеренный ритм, она открыла глаза. Лицо его исказилось – он сделал последний глубокий толчок и остался внутри ее, запрокинув голову.
* * *
Люциан лежал, прижавшись к ней сзади, и от его тела исходил жар, словно от раскаленного кирпича. Теперь они действительно муж и жена. По Хэтти волной прокатилось осознание, едва ли нарушив ее пресыщенный покой.
– Придется поторопиться, чтобы успеть к ужину, – прошептала она без особого энтузиазма. – Мы договорились встретиться с мистером Мэтьюсом в семь часов.
– К черту ужин! – заявил Люциан.
Он легонько толкнул ее бедрами, готовый продолжить. И что еще более возмутительно, Хэтти поняла, что тоже не откажется повторить.
Люциан сел, она посмотрела на него, и у нее перехватило дыхание. Выражение лица не совпадало ни с тоном, ни с грубым подталкиванием – оно казалось мягким, как и его взгляд, припухшие губы, очаровательно взъерошенные волосы. Сердце Хэтти дрогнуло. «Такое лицо я могла бы полюбить, – подумала она, – я могла бы любить его очень сильно». По коже побежали мурашки. Хэтти всегда полагала, что сначала возникает любовь, потом приходит желание. С Люцианом вышло наоборот – сначала ей захотелось почувствовать его внутри себя, и она рискнула. Теперь же она резко ощутила свою наготу, и ей стало неловко. Похоже, одной страсти в отношениях недостаточно.
Люциан гладил ее по бедру и вдруг перестал, заметив перемену в настроении Хэтти.
– Слишком рано? – спросил он, вглядываясь ей в глаза.
Она покраснела.
– Нет.
Он нежно коснулся румянца на щеке.
– Если не хочешь, скажи.
Его забота что-то в ней всколыхнула. Хэтти перекатилась на спину. Может, это и не любовь, но ей все равно хотелось близости, она снова в ней нуждалась, пусть даже для того, чтобы погасить вспышку внезапной паники. Люциан развел ей ноги, и сдержанное вожделение в его взгляде обдало Хэтти жаром. Что бы между ними ни происходило, ее тело тоже к этому стремилось. Войдя в нее, Люциан издал гортанный звук – инстинктивный, чуть похожий на крик боли, и она поняла. Чувствовать его в себе вновь было до боли приятно.
После он немного поспал. Хэтти слушала ровное дыхание мужа, думая о том, что о любви они говорили лишь раз – в тот день, когда она поклялась, что ни за что его не полюбит, и Люциана это ничуть не смутило.
– Тебе обязательно смотреть на меня… там?
Люциан поднял подбородок, оторвавшись от бедра Хэтти, и встретился с ней взглядом.
– Да.
Они проснулись поздно. Комнату наполнял прохладный дневной свет, делая видимыми веснушки, складки и шрамы – каждую тайну обнаженного тела. Хэтти лежала, откинувшись на подушки, и позволяла ему всякие вольности. Она давным-давно покинула берега приличий, вышла в открытое море страстей, потерялась в тумане похоти. После их первой ночи вместе погода испортилась, поэтому Люциан решил никуда не выходить и сидеть в тепле, а поскольку Хэтти поклялась чтить мужа и подчиняться ему, то возражать не стала. За последние четыре дня ее мир сузился до скрипучей кровати, шелеста дождя по стеклу и захватывающего ощущения мускулистого, горячего тела мужа, входящего в ее тело. Когда она уставала, то сворачивалась в клубок и засыпала. Когда им хотелось есть, Люциан заказывал сытный обед прямо в номер. Они ели, просто накинув халаты. Его халат имел обыкновение расходиться на груди, обнажая упругие мышцы и притягивая взгляд Хэтти, и Люциан тут же откладывал столовые приборы и тащил ее обратно в постель, чтобы удовлетворить более насущный аппетит. Они жили, словно звери в логове, – спаривались, ели, спали, все лучше настраиваясь друг на друга по мере того, как физические ограничения, навязанные им телами, теряли значение с каждым новым жарким слиянием.
В настоящий момент Люциан держал свое желание в узде, но в его нарочитой томности таилась похоть.
– Я хочу смотреть на твою пизденку весь день, – заявил он охрипшим от вожделения голосом. – Ты там очень красивая. – Он нежно погладил ее подушечкой большого пальца. – Как цветочек.
От ласки нахлынула восхитительная теплота, и ноги Хэтти беспокойно дернулись.
– Цветочек, – повторила она. – Это слово мне нравится гораздо больше.
Он снова поднял голову.
– Поверить не могу, что ты не знаешь, как называются части твоего тела.
Она пожала плечами.
– Знать это считается неприличным. В любом случае, я предпочитаю «цветочек».
Он потеребил ее.
– Как ты называла ее раньше?
– Никак.
– Как же думать о чем-то, если для него даже названия нет?
Она бросила на мужа красноречивый взгляд.
– Никак – в том-то и смысл.
Он перевернулся на бок, оперся на локоть и прищурился.
– Но ведь ты о ней думала?
– Сложно не думать о таком, – признала Хэтти.
Он положил свою большую руку ей на живот.
– А ты себя трогала?
– Полагаю, это считается грехом.
Наверное, ее выдал бегающий взгляд – Люциан понимающе поднял бровь.
– Значит, сперва ты это делаешь, потом раскаиваешься.
– Вероятно, – прошептала Хэтти.
Он опустил руку ниже и начал нежно поглаживать ее тремя пальцами. Хэтти застонала. Вчера они воздерживались от соития, чтобы дать «цветочку» отдохнуть, и Люциан довел ее до чудного оргазма, лаская ртом. Потом он обернул ее пальцы вокруг своего толстого члена, и Хэтти удовлетворила его рукой. Это было очень порочно и возбуждающе, и вскоре она ощутила пустоту и желание почувствовать его внутри себя. Всего неделя, а она уже безнадежно погрязла в разврате.
Люциан поощрял ее моральное разложение.
– О чем ты думаешь, когда этим занимаешься? – спросил он, и взгляд его затуманился.
– Что за
