— Не волнуйся, Этьен. Я объясню ему, и он все поймет.
Селина словно в ознобе терла себе руки, хотя в помещении, куда их провели, было тепло: в огромном очаге горел огонь. Самый большой из всех виденных ею замков в точности соответствовал описанию, данному Аврил.
Именно Аврил и рассказала ей, как сюда добраться, и Даже не задала ни одного вопроса. Замок лежал недалеко от причудливого маршрута, который выбрал Гастон и которым они следовали вот уже две недели. От места их привала они добрались до замка всего за несколько часов.
Селина считала, что, выполнив свою миссию, она не будет жалеть о потерянном времени.
— Не понимаю, почему вы не объяснили ему все до того, как мы покинули стоянку? — ворчал Этьен. — Потащились в ночь, как пара разбойников.
— Я оставила ему записку, — зевая сказала Селина. — Кроме того, я не могла сказать ему, куда мы едем. Иначе он ни за что не отпустил бы меня. Я бы не взяла тебя, Этьен, но ты ведь знаешь, в одиночку я обязательно заблудилась бы, да и с лошадью я плохо справляюсь.
— Только поэтому я и согласился сопровождать вас.
— Это было очень мило с твоей стороны, — подбодрила юношу Селина.
Он нахмурился, сделавшись похожим на грозного рыцаря, которым со временем непременно станет. Улыбка исчезла с лица Селины — она не чувствовала себя так уверенно, как хотела показать.
Она вновь постаралась убедить себя, что приехала лишь для того, чтобы не нарушился ход дальнейшей истории. Но в глубине души Селина понимала, что ею двигал совершенно иной мотив: она поддалась необъяснимому эмоциональному порыву встретиться лицом к лицу со своей соперницей.
Самой увидеть женщину, которая покорит сердце Гастона.
Из краткой беседы с Аврил Селина вынесла неправдоподобно длинный список достоинств леди Розалинды: она настолько красива, что в ее честь слагают поэмы; она настолько умна, что школяры специально стараются ехать через ее владения, чтобы иметь возможность побеседовать с ней; она сказочно богата: в ее собственности оказались все земли, лежащие между владениями Гастона, — только чтобы пересечь их, им понадобился месяц.
Слово «богатство» слишком слабо, чтобы описать все, что принадлежало этой женщине. С состоянием, которое имела Сена в двадцатом веке, она сейчас выглядела бы нищей по сравнению с леди Розалиндой.
Сверх всего она оказалась чрезвычайно учтивой, потому что, несмотря на ранний час, не заставила ждать незваных гостей более пяти минут и вышла к ним для приветствия.
У Этьена при виде хозяйки замка перехватило дыхание. Он застыл с раскрытым ртом.
Селина тоже была потрясена и мысленно воскликнула: «Ого!» Леди Розалинда не только соответствовала описанию, но намного превосходила его. Она грациозно вошла в комнату, светло-серое бархатное платье чуть колыхалось в такт ее шагам. Ее светлые волосы были аккуратно уложены, а к цвету сияющих глаз лучше всего подходил эпитет «золотистый».
Леди Розалинда была молода — не старше Этьена. Она улыбалась с искренней теплотой. Она была миниатюрна. Она была само совершенство.
Она была леди Р.
Конечно, Гастон полюбит ее. Просто не сможет не полюбить.
— Приветствую вас обоих, — произнесла Розалинда негромким мелодичным голосом, так соответствовавшим прочим ее достоинствам. — Слуги сказали мне, что вы друзья леди Аврил?
Селина заранее приготовила речь. Очень спокойную, аргументированную речь. Но вместо этого обошлась одной фразой:
— Я пришла просить вас об одной любезности.
К вечеру небо стало заволакивать черными тучами, вдали раздавались раскаты первого грома. Сумерки уходящего дня время от времени прорезали яркие вспышки молний, освещавших деревья.
Впервые в жизни Гастон не находил себе места от волнения и страха.
Прошел уже почти целый день, а его жена еще не вернулась. Все внутри его напряглось, и он был как натянутая тетива. Впрочем, ему ничего не оставалось, как только ждать.
Он убьет ее, пусть только вернется! Задушит собственными руками. Как же можно так беспечно рисковать жизнью? Уехать, ни словом не обмолвившись куда, оставить лишь коротенькую записку! И никаких следов, чтобы он мог броситься за ней вдогонку!
— Я уверен, с ней все в порядке, милорд, — успокаивал его Реми, самый молодой его охранник — чуть старше Этьена. Юноша сидел у костра и точил на оселке нож. — Если бы они попали в беду, Этьен непременно…
— Ш-ш-ш!.. — Гастон махнул рукой в перчатке, заставив Реми замолчать. Ему послышался далекий стук копыт. Он повернул голову и взглянул в направлении, откуда доносился шум. Постепенно звук становился громче — его не заглушал даже гром. Всадники определенно приближались с юга. И похоже, черт их побери, они не спешили!
Через несколько минут Селина и Этьен выехали из чащи на поляну. Гастон с радостью увидел, что они целы и невредимы, хотя оба выглядели очень уставшими.
Он сложил руки на груди, чтобы не видно было, как они дрожат от ярости и… облегчения.
— Добрый день, — сказал он с пугающим спокойствием. — Надеюсь, вы хорошо провели день в прогулках по окрестностям?
— Милорд, мы надеялись вернуться гораздо раньше, — поговоркой начал объяснять Этьен. — Но лошадь у миледи споткнулась и захромала.
— Вот радостное известие! — растягивая слова, с сарказмом произнес Гастон, взглянув на изувеченную ногу кобылы. — Теперь, без всякого сомнения, мы станем двигаться проворнее.
Остановив хромающую лошадь, Селина стала оправдываться:
— Прежде чем сердиться, позвольте мне об…
— Боюсь, вы опоздали с объяснениями, миледи. Я сердит по крайней мере уже несколько часов. — Он помог ей выбраться из седла и опустил на землю. — Ваша блажь стоила нам не только потерянного времени, но и лошади. Прекрасно проведенный день, не так ли? — Обернувшись в сторону Реми и Этьена, он резко бросил: — Собирайте пожитки и трогайтесь в путь. Я немного задержусь, чтобы побеседовать со своей женой наедине. Мы вас догоним.
— Хорошо, милорд. — Оба бросились со всех ног выполнять приказ.
— Реми, возьми и лошадь миледи. — Гастон крепко взял Селину за локоть и повел к костру. — При первой возможности мы обменяем ее на другую. А пока моя жена поедет вместе со мной.
— Гастон, — уже громче сказала Селина, — это неразумно…
— Молчи. — Он указал на камень, который только что занимал Реми. — Садись.
Она скрепя сердце подчинилась, хотя взгляд ее горел негодованием. Не обращая внимания на произносимые Селиной вполголоса крепкие ругательства, Гастон помогал собирать вещи и приторачивать их к седлам. Все пожитки Селины он навьючил на охромевшую лошадь. Лишь узел с ее розовой сумочкой он привязал к седлу Фараона.
