— И я с ними, Эдвин, — добавил не так громко староста. Видимо, послание Ульриха дошло вовремя, их ждали, и цепи подъемного моста сразу же заскрипели. Конный отряд въехал на небольшой центральный двор замка
Радмила уже начинала привыкать к величественным каменным домам английской знати, но внутри ей бывать не доводилось ни разу. Замок уже начинал затихать в этот вечерний час, только окрики часовых на башнях нарушали тишину. Всадники спешились.
— Ульрих! — радостно окликнул рыцаря высокий черноволосый мужчина, быстро сбегая вниз по деревянной лестнице, — Бруно, Георг!
— Граф Гарет! — улыбался Ульрих. — Как я счастлив тебя видеть!
Все четверо друзей стали крепко обниматься, бурно радуясь встрече.
Радмила, стоя в сторонке, с интересом рассматривала хозяина замка. Друг ее мужа был привлекательный мужчина, его атлетическая фигура, казалось, состояла из одних мускулов. На выразительном лице сверкала белозубая улыбка, взгляд его смелых темно-синих глаз, наверно, свел с ума не одну женщину! Одет был английский граф в тунику из глубокого синего бархата, подпоясанную широким кожаным ремнем, отделанным драгоценными камнями. За поясом был заткнут кинжал с дорогой, отделанной золотом рукоятью. Шею англичанина украшала длинная золотая цепь.
— Познакомься с моей женой, — представил ее Ульрих и повернул друга к жене, — Радмила фон Эйнштайн!
— Граф Гарет Девон! Сражен вашей красотой, миледи! — восхищенный внешностью жены друга, Гарет поцеловал руку молодой женщины. — Прошу в мой дом!
После ужина друзья устроились в креслах возле горящего камина. Радмила подошла к окну. Внизу, за лентой реки Эксе простиралась в темноту ночи обширная равнина. Огоньки далеких селений мерцали в вечерних сумерках.
— Где-то там, в небольшом домике на опушке леса, — думала Радмила, — такая же девушка, как и я, только англичанка, мечтает о счастье…
На высоких сводчатых потолках зала мелькали отблески каминного огня. Радмила вернулась к мужчинам.
— Не думай, что они вышли из подчинения просто так, — говорил Гарет. — Они знают, что я не позволю им заниматься разбоем на дорогах. По Девону уже стало невозможно проехать. Крестьянин рискует, везя продовольствие в Эксетер. Путешественник тоже не может проехать по дорогам графства. Барон Уорвика, сэр Майтон — язык не поднимается называть его рыцарем ― устроил в лесу возле своего замка настоящий разбойничий вертеп! А Генрих не вмешивается! У него недавно были серьезные столкновения с баронами. Он не хочет ссориться с графом Дорсетом. Дело в том, что сестра графа замужем за моим кузеном, который пока что является моим наследником. Если у меня не будет сына, он унаследует и титул, и земли. Граф Дорсет имеет неограниченное влияние на этого бесхребетного слизняка. Вот и он и подзуживает моих баронов выступить против своего законного сеньора. Король хитер, он признает лишь реальную раскладку сил, и сильнейшего поставит во главе графства. К тому еще одна серьезная проблема ― от свечи, которую забыл слуга-разгильдяй, загорелся мой кабинет, и все документы, подтверждающие право старшей ветви моего рода на титул и графство, сгорели.
— А, это так не важно! Нужно вытряхнуть твоих вассалов из замков и заставить принести тебе вассальную клятву! — возмутился Георг.
— Ты ошибаешься, брат! Это очень важно! У меня не хватает военных сил, а замки практически неприступны. Нужны опытные рыцари, снаряжение, катапульты, а также деньги для оплаты наемного войска. Графство выплачивает чересчур большие налоги. Запасов нет никаких, да еще и лето было холодное, урожая еле хватит дотянуть до следующего.
— Некоторые суммы мы имеем, — усмехнулся Ульрих. — Думаю, можно будет нанять рыцарей и попробовать успокоить кое-кого из твоих врагов.
— Если честно сказать, я страшно рад, что вы ко мне приехали. Я ломаю голову, не зная, как найти выход из этой сложной ситуации…. замки штурмом будет трудно взять, они могут выдержать длительную осаду. Нужно что-то придумать, — задумчиво произнес граф. Затем он спохватился:
— Но вы устали с дороги, особенно леди Радмила, а я, эгоист, рад вас загрузить своими бедами! Все, пойдем отдыхать! — граф отдал приказание слуге и тот, взяв в руки фонарь, повел друзей в отведенные им комнаты.
— Гарет, обожди! Тут у меня возникла одна идея! — с прояснившимся лицом вскочил со своего кресла Ульрих. Он задержался, заканчивая разговор с Гаретом, а Радмила, Бруно, Георг отправились в отведенные им комнаты.
В комнате, куда поместили молодую пару, было уютно и красиво. Высокие сводчатые потолки, два стрельчатых окна с витражами из цветного стекла, большой камин, в котором весело потрескивали дрова. Комната была разделена аркой на две части, в одной стояла внушительная кровать с балдахином. Стены были увешаны гобеленами с изображением сцен охоты, куртуазной любви, праздников. Спальню украшали красивый туалетный столик и несколько резных стульев со столом, застеленным парчовой скатертью. В другой части стояли два деревянных чана с резными ручками, возле стен расположились сундуки для хранения одежды. Из чанов поднимался легкий пар, доносился аромат неизвестных Радмиле благовоний.
Гостью графа ждала молодая девушка в белом чепчике и светло-коричневом наряде из домотканой шерсти. Из-под чепчика выбивались веселые золотистые кудряшки. Хотя Радмила не знала ни одного слова по-английски, между ней и девушкой установилось полное взаимопонимание. Рыженькая англичанка жестами объяснила, что ее зовут Дженни, и она будет ее горничной. После умелого массажа Дженни предложила молодую женщину принять ванну. Долгая пыльная дорога отзывалась мучительными ощущениями в усталом теле, и горячая ванна оказалась весьма кстати. Ласковые руки Дженни были очень приятны усталой путешественнице. Радмила закрыла глаза, когда горничная начала осторожно обливать ее чистой водой. Вода прохладными струйками сбегала по груди и изгибам спины. Восхитительные ощущения!
Именно в таком виде и застал ее Ульрих, когда вошел в спальню. Горничная испуганно вскрикнула, ― мужчина нетерпеливым жестом отослал ее из комнаты. Он стоял как вкопанный, не в силах оторвать глаз от великолепного зрелища.
Жена стояла к нему боком. Подняв вверх тонкие руки, она скручивала в узел уже выполосканные волосы, мокрые прядки цвета темного меда прилипли к ее раскрасневшимся щекам. Капельки воды, сбегавшие по изящно изогнутой спине, стекали со стройных округлых бедер, сверкая в ярком свете горящих свечей на безупречной молочно-белой коже.
Во рту у него пересохло, сердце гулко застучало в груди, кровь мгновенно прилила к чреслам. Член, все тяжелея и увеличиваясь, оттягивал узкие брэ. Он огромным усилием сдержал себя, любуясь красотой купающейся женщины
