Ознакомительная версия.
Давным-давно, когда я была маленькой девочкой, я мечтала о дне своей свадьбы. Я вхожу в нашу маленькую церковь в Даунингтоне, держа под руку папу. Затем он передает меня моему мужу. Мамины розы украшают мои волосы и весь алтарь. После церемонии мы дома едим торт и пьем лимонад, наши друзья и соседи желают нам благополучия. Этот мужчина без лица стоит рядом со мной, держит за руку и прекрасно ладит со всеми. Он без труда вписывается в мой мир, а я в его.
Но я больше не могла представить лицо Артура в этой картинке, как бы сильно я ни старалась. Мысль о его уклончивости в обоих случаях, включая тот день на аэродроме, заставила меня содрогнуться.
Непрошеным возникло лицо Френка. Его горе на кладбище. Любовь, искрившаяся в его глазах, когда он слушал разговоры детей за обеденным столом. Ощущение его руки на моем лбу, когда я лежала в горячке.
Я опустила перо, пытаясь заставить свои мысли не брести по дорогам, ведущим в никуда. Но все равно не могла принудить себя вновь отдаться мыслям об Артуре. Как бы ни было больно это признавать, я позволила своему сердцу быть завлеченным болтливым языком и смазливым личиком. Я думала, что он — воплощение всего хорошего и благородного, но его поступки показали мне, что все с точностью до наоборот. И теперь я знала, что не смогу пожертвовать своей мечтой о хорошем человеке ради обещания приключений.
Неутомимые ноги отнесли меня к окну. Я подняла ставень достаточно, чтобы вдохнуть свежего ночного воздуха и услышать звуки ночи. Птичка зачирикала, другая ответила. Я заметила ярко-красное крыло и поняла, что это пара кардиналов, которые устроили гнездо в раскидистых ветках розы, вьющейся по забору. Они обсуждали свой дом? Детей? Они почирикали еще немного, а потом замолчали.
С тоской столь глубокой, что она удивила меня, я осознала, что пришло мое время вить гнездо, даже если это и означало отложить в сторону так долго вынашиваемые амбициозные планы. Артур больше не вписывался в эту картинку. Я знала, что мое сердце не примет и шерифа Джефриса, несмотря на все его старания.
Я вернулась обратно к столу. В углублении стола передо мной лежали письма Френка. Несколько написанных его жене, больше тете Адабель, парочка мне. Я достала фотографию, которую я когда-то изучала, не зная того, кто на ней изображен. Теперь, благодаря хорошо знакомой улыбке, Френка было легко узнать даже с такого расстояния. Я пробежала пальцами по черно-белому изображению. Если быть честной, то больше всего я хотела именно того, чего, я поклялась, у меня никогда не будет!
И если я не смогу получить то, чего с такой силой и неистовством желало мое сердце, ни на что меньшее я не соглашусь. Я доверюсь Господу, нежели вновь увлекусь очередным смазливым лицом и обещаниями приключений.
Я положила перед собой листок бумаги.
Артур,
мы не можем быть вместе. Ни сейчас, ни когда-либо потом. Я неуверена, что у нас вообще что-то получилось бы. Пожалуйста, забудь, что мы однажды встретились.
Ребекка.
Я подождала, пока чернила высохнут, и еще раз перечитала написанное. Немного жестко, но вполне заслуженно. Я вложила письмо в конверт и в последний раз адресовала его Артуру Сэмсону. Я желала лишь одного: чтобы он получил его так же быстро, как и телеграмму, и чтобы я была уверена, что все закончилось. Но отправить телеграмму — это было бы жестоко, кроме того, это ненужные расходы. Я могу быть терпеливой.
Вернувшись в гостиную, я взяла Библию и читала, пока не начала дремать. Затем я взобралась наверх и стала на колени у кровати.
— Помоги мне быть терпеливой, Боже! Помоги мне довериться Тебе! — Слова закончились. Стоя на коленях в темноте, я поняла, что, отдавая свой путь в руки Господа, я согласилась на путешествие в неизведанное. Благоговейный страх проник в мое сердце.
Может быть, я не так уж жаждала приключений, как полагала.
Три дня спустя Дженни заплакала, протестуя, когда я положила ее в колыбель для ежедневного полуденного сна. Ее ручки потянулись ко мне, будто она знала, что мне осталось лишь две недели держать ее.
— Все в порядке, малышка. — Я обняла ее, она успокоилась, но, когда я попыталась снова уложить ее, истерика возобновилась. Без слов, она просто плакала. Если бы только она могла мне сказать, что ее беспокоит!
Но она не могла. Поэтому я взяла ее на руки и легла в детскую кровать.
— Я тоже буду спать, Дженни! — Она успокоилась и, свернувшись калачиком, прижалась ко мне, будто так и надо.
Сквозь щели ставень закрытого окна пробивался солнечный свет, нагревая комнату. Через несколько минут дыхание ребенка стало ровнее. Я расслабилась, и сама начала дремать.
Из сна меня вырвал гудок автомобиля. Я подхватилась, помчалась вниз и распахнула входную дверь, намереваясь немедленно прекратить шум, чтобы не разбудить малышку.
Артур!
У меня сперло дыхание, а страх начал нарастать. Разве он не получил моего письма?
Он стоял около большого гоночного автомобиля, одна рука на клаксоне, нога небрежно заложена за ногу. Прежний Артур, полный чванства. В щеголеватом костюме вместо армейской формы, шляпа сдвинута назад, удовлетворенная улыбка на лице.
— А вот и я! — Он раскрыл объятия.
Я отскочила назад.
— Мы с Дядей Сэмом хорошо расстались! — Он прошел по дорожке и остановился на первой ступеньке крыльца. — Теперь я настоящий гражданский. Мама была так рада, что я женюсь, что купила мне новый автомобиль и костюм!
— Разве… разве ты не получил моего письма? — Мои пальцы крепко переплелись, как и узел в моем животе.
— Да ладно, малышка! Неужели ты думала, что я восприму его всерьез?
— А следовало. Я имела в виду именно то, что написала!
Он поднялся по ступенькам.
— Да ладно тебе! Сегодня День святого Валентина! Ты знаешь, что ты моя избранница, Ребекка!
Скрестив руки на груди, я попятилась к двери.
— Я не знаю этого, Артур. Все, что я знаю: у тебя была невеста, а сейчас ее нет. Ты, кажется, думаешь, что можешь одну девушку поменять на другую так же легко и просто, как сменил военную форму на костюм.
В его глазах промелькнула настороженность, которую я заметила и во время его прошлого визита.
— Но ты должна выйти за меня, Ребекка! Что мама скажет, если я не женюсь?
— Но ведь это не моя проблема, правда?
Его глаза сузились, лицо приняло угрожающее выражение.
— Но она думает, что я женюсь!
Я, не мы!
Родившаяся в моей голове мысль была мягкой, как свежая ириска, и я обдумывала ее так и этак. Затем, склонив голову набок, я посмотрела ему прямо в глаза.
Ознакомительная версия.
