Когда сэр Томас и леди Кэтрин появились на вершине холма, они заметили, что Роланд неуклюже облачался в свою одежду, а Дария не сводила с него глаз.
– По-моему, – заметил сэр Томас, – наше присутствие более чем некстати.
– Он не делает ей больно? Сэр Томас улыбнулся.
– Держу пари, что она только что млела от наслаждения.
– Не может быть, – с сомнением произнесла Кэтрин.
– Значит, вы никогда не испытывали наслаждения? Жаль. Если позволите, я докажу вам, что мужчина может быть нежным и страстным. А теперь давайте оставим их одних. Вряд ли Роланд захочет общаться с нами в данный момент. Наверняка он сейчас не сможет и двух слов связать.
Роланд думал только о Дарии. Со своим телом он еще как-то мог совладать, но все его мысли занимала она – ее сладкий, пьянящий запах, масса спутанных волос, ниспадающих на спину, разорванное платье, обнажившее островки белого тела. Схватив Дарию за руку, он прижал ее к себе, нимало не заботясь о том, что их могли увидеть из замка. И, взглянув на ее мягкие, полураскрытые губы, застонал.
– Дария. – Он поцеловал ее, оторвав от земли, и задрожал от вспыхнувшего желания. Подхватив ее на руки, он помчался с ней к дубу, росшему неподалеку.
Она пылала той же безудержной страстью, что и он. От ее влажных, горячих поцелуев его бросало в жар. Он почувствовал, как ее теплый язык коснулся его уха, горячее дыхание опалило щеку, и застонал.
Стянув с нее порванную одежду, Роланд навалился на свою молодую жену, и она положила ноги ему на плечи, сгорая от нетерпения принять его в свое лоно…
Когда его губы проникли в ее святая святых, она вскрикнула и выгнулась, настолько потрясенная своими ощущениями, что не могла произнести ни слова, а только издавала нечленораздельные звуки.
– Тише, дорогая, – прошептал он, и их горячее дыхание перемешалось. Дария испытывала нечто невообразимое и дрожала от предвкушения грядущих ласк. Эмоции были слишком сильными для нее, и, когда Роланд положил руку ей на живот, стараясь унять дрожь, она замерла, глядя на небо, просвечивающее сквозь листву. Но не красота солнечных бликов, игравших на листьях дуба, переполняла ее, а ощущение, которое дарили его губы и язык, и она жаждала еще, еще, еще…
Ее грудь бурно вздымалась, а руки гладили его плечи, и вдруг она закричала долгим, протяжным криком. Роланд почувствовал, как растет его желание, и разделил ее восторг и наслаждение, которое сам дарил ей. Он старался сдерживаться, чтобы продлить ее экстаз, ее дикий бесконечный экстаз, заставлявший их обоих терять голову. Он припал к ней губами и, почувствовав, как расслабилось ее тело, возлег между ее ног и пробормотал, задыхаясь:
– Дария, открой глаза. Посмотри, как я вхожу в тебя.
Роланд ворвался в нее и, обхватив ее бедра, стал погружаться все глубже и глубже. От бешеного ритма у него помутилось в голове, и казалось, он вот-вот сойдет с ума. Наконец силы оставили его, и он в изнеможении откинулся назад и сбросил ее ноги со своих плеч. Потом повернул жену лицом к себе.
– Я хочу целовать тебя, – сказал он хрипло и насадил ее на себя.
В этот драгоценный миг для Дарии не существовало ничего, кроме Роланда, и она разрыдалась от переполнявших ее чувств.
Он уткнулся лицом ей в шею и излился в нее, не в силах сдержать стоны, рвущиеся из горла, и она еще исступленнее прижалась к нему.
Роланд покрывал ее лицо и шею легкими поцелуями, пока дыхание его не выровнялось. Тогда он перевернул ее на спину, не вынимая своего дротика, и лег на нее, глядя ей в лицо. Ее глаза были еще ярче, чем раньше, и он поразился их изумрудной зелени. Хотелось бы знать, заполняет ли он ее ум и сердце так, как заполняет ее лоно. Он молил Бога, чтобы это было так, ибо она нераздельно владела его душой и сердцем. В ее волосах запутались травинки, щеки горели, а теплые губы распухли от поцелуев.
– Ты прекрасна, – выдохнул он. Роланд припал к ней в страстном поцелуе, но в тот миг, когда она ответила, захотел ее снова.
Медленно– медленно он проник в нее и почти сразу же выскользнул обратно, улыбнувшись, когда она подняла бедра, чтобы вобрать его в себя.
– Ты хочешь, чтобы я еще раз доставил тебе удовольствие?
– Не знаю, – прошептала Дария и, запрокинув ему голову, стала целовать. Она влюблена в его рот, гладкую кожу, терпкий запах! Они слились в любовном экстазе, и, когда он ускорил свои толчки, она вонзила ногти ему в спину и громко застонала.
– Мне нравится этот звук, – произнес он, лаская ее живот, опускаясь все ниже и ниже к лону. Она словно обезумела от наслаждения и принялась бешено извиваться. Роланд подумал, что никогда не видел зрелища чудеснее.
Дария выкрикнула его имя, и он излил в нее свою раскаленную лаву, предаваясь каждой частичкой своего тела этому непостижимому соединению с ней, своей женой.
Прошло немало времени, прежде чем он смог приподняться на локтях.
– Ты убила меня, жена.
К его удовольствию, она вспыхнула, и Роланд рассмеялся. Опустив голову, он жадно прильнул к ее губам. Как ему нравилось ее целовать! Он долго упивался сладостью ее рта и наконец сказал:
– Знаешь, Дария, говорят, что жена должна терять голову от своего мужа. Это проявление страсти, как я понимаю, является одним из требований брака. По-моему, ты сегодня дважды потеряла голову, и это наполняет меня гордостью. Я чувствую себя как воин-победитель.
– А как насчет тебя?
– Дорогая, я потерял свое семя.
Она уткнулась лицом ему в грудь и глубоко вздохнула. От него пахло потом, травой и ею, Дарией.
– Неужто ты смутилась? Ты – самая распущенная из моих женщин?
– Твоих женщин! Я твоя единственная женщина, Роланд.
– Да, местные женщины не столь красивы, как ты, так что тебе придется дарить мне свои ласки.
Роланд снова поцеловал ее, поражаясь тому, что столько месяцев мог отталкивать эту чаровницу, стараясь не думать о ней.
Она легонько толкнула его, приглашая к продолжению игры. Он вздохнул.
– Извини, дорогая, но ты лишила меня мужской силы Я должен отдохнуть, и тогда мы вновь насладимся друг другом – Хорошо, – согласилась Дария и свернулась калачиком возле него. Через несколько минут она подняла голову и одарила Роланда взглядом своих русалочьих глаз, таких зеленых, таких плутовских, что он был совершенно пленен ею, своей женой. – Тебе понадобится еще много времени?
Он громко застонал, а потом поцеловал ее в губы. Они немного помолчали, затем Роланд произнес, словно отвечая самому себе:
– Ролло – скала, а не человек и сильнее топора. Но он очень медлительный. Так что мы на равных.
– Я не хочу говорить об этом. Я вела себя, как дурочка.
Она почувствовала, как он улыбнулся.
