Ознакомительная версия.
— Но ты же объяснил Филиппу, откуда это золото...
— А-а, — покачал он головой, — не стоило доверять Филиппу, поэтому я назвал ему самую жаркую и влажную часть Африки из всех, когда-либо посещавшихся людьми. Откровенно говоря, я никогда там не бывал, но думаю, что москитов там больше, чем золота.
Николь засмеялась:
— Ты обманул Филиппа?
— Боюсь, что да.
— Но ты знаешь это место?
Джеймс улыбнулся, слегка скривив рот, затем выражение его глаз стало лукавым.
— Возможно, но я не скажу и никогда не вернусь туда. — Лицо у него посерьезнело. — Видишь ли, после того как я перепутал несметное количество образцов в геологической лаборатории, я забрал все свои записи. По крайней мере они мои, а их собирались отобрать. Кстати, властвовать над чем-либо не так уж интересно, как мне казалось раньше. Я рассказал руководству о своем поступке. Они испугались, но заверили, что я могу остаться. — Джеймс покачал головой. — Они сказали, что поддержат меня, но это ужасно. Я, по существу, ограбил людей, лишил их золота, которое они уже считали своим. Но они его так и не увидят. Пусть ищут, ведь они же знают, что оно где-то находится.
Стокер широко улыбнулся.
— Я так счастлив, что не могу передать, — сказал он и подошел к Николь, чтобы заглянуть ей в глаза. — Я подарил Мтцубе и его семье еще год, может быть, два, три, может — десять. Я покидаю колледж. Все мое имущество, которое я собрал в ящики, сейчас находится на железнодорожной станции. Мой экипаж прибудет завтра. Могу я остаться с тобой? — спросил он. — Хотя бы ненадолго, пока не найду способ сводить концы с концами.
Николь рассмеялась:
— Ты хочешь, чтобы я содержала тебя?
— Да, если можешь.
— Что ж, я еще не знаю... — сказала она, оценивающе разглядывая его. — Да, я думаю, ты очень мил. Ты умеешь развлекать? Ты вежлив? Обладаешь хорошими манерами?
Джеймс рассмеялся.
— Возможно — нет. У меня появились дурные привычки. — Он приподнял бровь. — Иногда я хожу голым.
Совершенно неожиданно Джеймс бросился к ней, обхватил ее за талию, поднял и закружил на руках.
— Где твоя пелерина? — спросил он.
— А где твое пальто?
— Забыл.
— Мы обойдемся моей пелериной.
— Прекрасно. У меня не так уж много добра, должен тебя предупредить. Одежда, книги, образцы пород и экипаж без лошади — вот все, что я захватил с собой. И конечно, это. Та-дах!.. — объявил он, доставая, как фокусник, из кармана коробочку. Крошечную бархатную коробочку, в каких обычно хранят украшения.
— Это был браслет, который я никак не мог тебе отдать. Ювелир обменял его, когда я добавил свои карманные часы и...
— Ты продал карманные часы?
— Да, и лошадь для экипажа.
— Лошадь?!
— Да-да, — подтвердил он так, словно об этом не стоило даже упоминать. — Видишь ли, я хотел предложить тебе нечто грандиозное, что-то, что выглядело бы столь же прекрасно для меня, как и ты сама.
— О, Джеймс, но в этом не было никакой необходимости... — пробормотала Николь.
В коробочке лежало широкое обручальное кольцо, которое украшали несколько бриллиантов величиной с горошину. Когда Николь перевела дух, она сказала:
— Джеймс, это глупо.
— Нет, — произнес он разочарованно. Она подняла на него испуганные глаза.
— Ты продал свою лошадь? — переспросила она.
— Но у тебя же их несколько. Мы запряжем твою лошадь в мой экипаж. Браки заключаются на небесах.
Сморщившись, он сказал:
— Николь, я должен был купить его для тебя. Я хочу, чтобы мы поженились сегодня. Я хочу, чтобы ты надела его и никогда больше не снимала.
Как выяснилось, не нашлось никого, кто поженил бы их в столь позднее время. Но зато они могли начать свой медовый месяц, что и не преминули сделать в ее экипаже по дороге домой, затем на пороге ее комнаты в лондонском доме, в том самом, куда он впервые пришел, чтобы спросить, как добиться ее расположения. Теперь это осталось далеко в прошлом.
Несмотря на замечательные дары фей — красоту, изящество, разум, мудрость, — принцесса преодолевает то, что должно было ее погубить, с помощью самого лучшего из подарков — стойкости.
Из предисловия к переводу «Спящей красавицы», Лондон, 1877 год.
Конечно, последовал скандал. Джеймса исключили из всевозможных комитетов, чуть было не бросили в тюрьму «за порчу университетского имущества» — за беспорядок, учиненный им среди образцов горных пород, привезенных с Африканского континента. Нет необходимости говорить, что Стокер так и не получил своего профессорского места.
В итоге он отказался от своих лекций — ему было трудно, почти невозможно чему-то учить студентов, отчасти из-за собственного безумия, отчасти из-за страстей, бушевавших вокруг него. Более того, ту часть работы, которую он не уничтожил, у него отобрали. К концу года Джеймс вернулся в Лондон, совершенно разочарованный городом, где родился, и университетской жизнью, которую он так любил. Стокер предпринял все возможное: он обратился в поисках должности в несколько университетов и ждал ответа.
Для него наступило трудное время, но он не отчаивался. Они с Николь вели размеренную семейную жизнь, ритм которой устраивал их обоих. Перед самым Новым годом Николь нездоровилось. Они было подумали, что она заболела гриппом. Николь несколько дней не вставала, была слаба и раздражительна. У нее не было обычных женских недомоганий, и она еще посмеялась, уж не беременна ли. Затем все наладилось, но, к огромному удивлению молодоженов, это оказалось выкидышем.
Николь быстро поправилась. Джеймс был счастлив. Потеря ребенка заронила в его душе сомнение, смогут ли они вообще иметь детей. Но вскоре здоровый румянец вернулся на лицо Николь. Она продолжала рисовать, начала подыскивать замок, планировать дневные поездки. Тысяча восемьсот семьдесят седьмой год обещал быть тихим и спокойным.
Так и было до тех пор, пока в дверь их лондонского дома не постучал посыльный. Джеймс ожидал худшего, но оказалось, что это королева Виктория — правда, в довольно шокирующей форме — выказала ему свою признательность:
«Сэр Джеймс, Нас очень оскорбило Ваше недостойное поведение. Наши разногласия, однако, не умаляют Ваших заслуг. Вы человек чести, хотя я считаю, что природа обделила Вас здравым умом. Пожалуйста, примите прилагаемые документы, которые служат подтверждением нашей благодарности за Вашу службу нам. Королева Виктория».
Через три недели Николь с Джеймсом, измотанные и запыленные, стояли рядом с нагруженным экипажем, запряженным восьмеркой лошадей.
— Милорд, а вот и замок, — произнесла она шепотом.
Ознакомительная версия.
