— Во-первых, брак дает ощущение защищенности. Плюс общение. Но самое больше преимущество — страсть.
Серебряная вилка в его руке застыла на полпути ко рту. Взглянув на его губы, Элизабет вспомнила о его жарких поцелуях, и в животе у нее разлилась горячая лава.
Рис донес вилку до рта и проглотил лежащий на ней кусок.
— Первое время, когда мы поженились, ты боялась страсти.
— Да, но ты научил меня не бояться, а наслаждаться страстью.
Его глаза потемнели, став почти черными.
— И ты готова наслаждаться сегодня ночью?
Внутри у нее все сжалось. Элизабет нарочно облизнула губы и промокнула их салфеткой.
— Уверена, что да.
На его лице она прочла желание. Его дыхание участилось, как и ее собственное. Было видно, что и разговор, и наэлектризованная атмосфера чувственности доставляют ему удовольствие.
— И чего бы ты хотела от меня?
Элизабет не ожидала, что разговор зайдет так далеко, но, прочитав вызов в его глазах, отступить уже не могла.
— Прежде всего, — Элизабет склонила голову, делая вид, что размышляет, — я бы хотела, чтобы ты меня поцеловал, вернее, целовал снова и снова. С языком, на французский манер. Мне это очень нравится.
Рис с такой силой сжал зубы, что у него на скулах заходили желваки. Откинув назад волосы, он встал из-за стола, но в этот момент в столовую вошел слуга, чтобы забрать пустые тарелки и поставить перед ним очередное блюдо.
Рис вернулся на место и подождал, пока слуга уйдет.
— Что еще тебе хотелось бы, чтобы я сделал? — заговорил он хрипло, когда слуга оставил их наедине.
Элизабет задержала дыхание. Она не могла представить, что когда-нибудь так осмелеет в своих словах. Но похоже, это произвело должный эффект.
— Я бы хотела, чтобы ты поцеловал меня в грудь, — произнесла она, прогоняя смущение. — Мои соски затвердели и ноют в предвкушении твоих ласк.
Рис так резко вскочил с места, что стул, на котором он сидел, опрокинулся.
— Если бы не моя чертова нога, мадам, я бы вскинул вас на руки и отнес наверх, чтобы исполнить все, о чем вы просите. Но в нынешнем положении могу лишь предложить руку, чтобы вдвоем подняться по лестнице. Что скажете, миледи?
Элизабет испытала странное головокружение.
— Я была бы рада к вам присоединиться… если только вы не предпочтете остаться и закончить ужин.
Рис открыл рот. Элизабет никогда не видела такого откровенного выражения чувственности на его лице.
— Я предпочел бы отужинать с вами, миледи.
От его слов у нее перехватило горло. Через минуту они уже находились наверху в его спальне. Она была здесь впервые. Раньше он всегда сам приходил к ней, как будто боялся, что она нарушит неприкосновенность его святилища.
Он бесконечно долго раздевал ее, поскольку подолгу целовал и нежил каждую обнажаемую часть ее тела. Когда они оба были наконец раздеты, ей досталось всего несколько мгновений, чтобы восхититься его стройным, сильным телом с широкими плечами, четким рельефом мышц на груди и могучей эрекцией, обещавшей наслаждение, которого Элизабет так жаждала.
Стоя рядом с кроватью, Рис крепко поцеловал ее и поднял на руки, чтобы уложить на толстый матрас. В этот миг Элизабет вдруг осознала, что все ее страхи бесследно развеялись. Рис окончательно прогнал их. Он был ее мужем. Ее любовником. Мужчиной, которого она любила.
Кровать его была широкой, матрас — мягким, простыни — из тонкого хлопкового полотна, а подушки — из чистого гусиного пуха. В камине горел огонь. Начавшийся дождь тихо барабанил по стеклам.
Этот тихий звук не мог заглушить громкого биения ее сердца, как нежный бриз не мог состязаться с бушующим ураганом. Рис все еще целовал и нежил ее, то покусывая, то посасывая, то лаская языком, как она того хотела, постепенно перемещаясь с ее шеи к груди.
От его огненных ласк тело ее напряглось и горело.
— Рис, пожалуйста…
— Еще не время, любовь моя. Ты еще не все знаешь о страсти. Я еще не всему научил тебя.
А она мечтала, чтобы он снова дал ей испытать всю силу экстаза, до которого доводил ее раньше, — Элизабет верила, что уже все познала.
Тем временем Рис, продолжая осыпать ее поцелуями, спускался все ниже и ниже. Нежное движение языка вокруг пупка заставило ее извиваться в невыносимой истоме.
— Рис! — воскликнула Элизабет, когда его язык коснулся сокровенных розовых створок ее плоти.
Ее тело содрогнулось. Потом еще и еще раз.
Она лежала послушная и обессиленная, когда, вернувшись к ее груди, Рис единым махом овладел ею. Ощутив его внутри, она испытала новый прилив желания.
Боже милостивый!
Желание стремительно нарастало. Пламя страсти разгоралось все ярче и ярче. Мощные движения его тела заставляли ее молить о продолжении. Сомкнув ноги на его спине, она всецело отдалась могучему ритму его воли и страсти.
Потрясенная силой экстаза, Элизабет едва не лишилась чувств. Теряя над собой контроль, она ощутила, как окаменели плечи Риса. Откинув назад голову и сжав зубы, он застонал, достигнув высшей точки наслаждения.
Несколько долгих мгновений они лежали усталые, покрытые потом, слившись воедино, и тяжело дышали. Еще раз нежно поцеловав ее, Рис приподнялся и откинулся на спину.
Элизабет нежно водила пальцем по черной поросли его груди.
— Ты… ты останешься со мной сегодня ночью? — спросила она, моля Бога, чтобы он сказал «да».
Рис тихо хмыкнул:
— А что, у меня есть выбор? Кровать — моя, и мне ничего так не хочется, как разделить ее с тобой. — Привстав на локте, он наклонился к ней и нежно коснулся губами ее губ. — К тому же теперь, когда я знаю, что ты вошла во вкус страсти, мне есть что тебе еще показать.
Элизабет положила ладонь ему на грудь.
— Я хочу тебя, Рис. Но не стану… не стану делить тебя с другой женщиной.
Рис снова нежно поцеловал ее.
— Ты моя жена, Бет, единственная женщина, которая мне нужна сейчас и в будущем.
Она испытала глубокое чувство облегчения. Рис был хозяином своего слова, значит, он останется верен супружескому обету. И он хочет ее — не важно, любит он ее или нет.
Всецело отдавая себя страсти, которую пробуждал в ней Рис, Элизабет решила довольствоваться тем, что имела.
Рис шел к Гайд-парку. Его маленький сынишка весело бежал рядом. Мистер Гиллеспи следовал за ними на расстоянии нескольких шагов. Джереду нравилось смотреть на проезжающие мимо красивые кареты и всадников, гарцующих на дорогих, породистых скакунах.
В то время как Рис предпочел бы смотреть не на чужих, а на своих лошадей. Ему не терпелось поскорее вернуться в Брайервуд, где Джеред мог бы кататься на Дасти, а он — на Воине.
