В глазах Николаса было бесконечное страдание. Софи нежно улыбнулась ему.
– Я хотела бы ответить, Николас, – опять прошептала она.
– Софи…
– Мой ответ – да, милорд! Я поняла, что вы стоите самой большой любви, и мне не трудно вас полюбить…
– Софи…
– Подождите! Я еще не закончила. Вы должны знать и то, что этот шрам мне… Он мне нравится! Очень нравится…
Она протянула руку и, повернув голову Линдхерста изуродованной щекой к себе, осторожно провела ладонью по шраму. Николас закрыл глаза.
– Какой красивый, изящный шрам, – шептала Софи. – Как это случилось?
– Квентин ударил меня саблей.
– Что?!
– Он сделал это не нарочно. Тогда ему исполнилось всего пять лет.
– Пять лет? – в глубоком потрясении вскрикнула Софи. – Что пятилетний ребенок мог делать с саблей? И как она попала ему в руки?
– Как и все мальчишки, он увлекался фехтованием. Конечно, вместо шпаг, сабель и мечей они с приятелями его же возраста орудовали палками. Но как-то раз, перед самым днем своего шестилетия, Квентин, видимо вообразив себя совсем взрослым, снял со стены отцовскую саблю, висевшую около камина, и попытался ею фехтовать прямо в гостиной. Но сабля оказалась такой тяжелой, что он не мог ее поднять. На свою беду, в гостиную заглянул я и увидел маленького братца, старавшегося изо всех сил поднять саблю. Я бросился к нему, чтобы отнять опасный предмет, но в этот момент Квентин все-таки ухитрился поднять оружие над головой. От тяжести он потерял равновесие и стал падать на пол, при этом невзначай полоснул мне по щеке острием. Вот и все. С тех пор я ношу это украшение.
– Ужасно! – простонала Софи. – Ведь он мог убить вас! Надеюсь, он раскаялся в своем проступке?
– Да. Уже в тот момент, когда все это случилось, Квентин плакал навзрыд. Даже громче, чем я, хотя все лицо у меня было в крови. Правда, должен сознаться, что после этого я очень долго не мог без слез смотреть на себя в зеркало. Но постепенно привык и долгое время вообще не обращал внимания на шрам, пока не… Ну, вы понимаете… – Он открыл глаза и умоляюще посмотрел на Софи. – Это правда, Софи, что мой шрам не кажется вам больше отталкивающим и безобразным?
– Отталкивающим? Безобразным? Как вам такое могло прийти в голову?!
Она поднялась на цыпочки и несколько раз поцеловала шрам.
– Софи… – вновь произнес Николас, не в силах сдержать стона.
Он обнял Софи за талию и привлек к себе. Боже, как долго она ждала этого поцелуя! Горячего, страстного и вместе с тем бесконечно нежного… Софи почувствовала, как закипает кровь в ее жилах, а все тело начинает гореть жарким сладостным пламенем. Сама не зная, что делает; она зажала ноги Николаса между колен и прижалась к его животу… Нет, она не знала, что делает!..
Зато Николас знал… Потому-то из его груди и вырвался страстный стон. О Господи! Понимает ли она, что с ним делает?.. В этот момент Софи, обхватив Линдхерста за шею, подтянулась вверх и обвила его тело ногами, еще сильнее прижимаясь к его затвердевшей мужской плоти.
Снова – страстный стон… Лихорадочное дыхание… Нет, Николас не мог больше этого выносить! Никогда еще он так страстно и жадно не желал женщину, как Софи в эту минуту! В ее жарких поцелуях, конвульсивных вздрагиваниях всего тела не чувствовалось ни фальши, ни наигрыша. Это была искренняя страсть, рожденная любовью… Софи чувствовала, как тает в его объятиях. Еще неведомое ранее наслаждение охватило ее. Теперь уже из ее груди рвался страстный стон. Она все сильнее прижималась к бунтующей под одеждой плоти Николаса…
– О, Николас…
Софи снова застонала и прильнула к его губам; тело Линдхерста прогнулось ей навстречу. Она чувствовала, как в ней нарастает что-то незнакомое, – таинственное, готовое вот-вот взорваться подобно вулкану… А Николас лихорадочно дышал, содрогаясь и прижимаясь к Софи леем телом…
– Николас! О-о! Умоляю вас… Тебя… Умоляю… Она просила его, а о чем – не знала. Но чувствовала, что умрет, если не получит желаемого…
– Николас! Прошу тебя!.. О-о-о! Молю!.. Но тут…
– Р-р-р! Тяв-тяв-тяв! – раздалось за их спинами.
– Что-о за че-ерт?! – промычал Николас.
– Буу-бука! – взвизгнула Софи.
Оба оцепенели и безмолвно смотрели друг на друга.
– Это Минг-Минг, – простонал Николас, первым придя в себя…
Николас застыл на пороге конюшни и про себя крепко выругался. То, что предстало перед его глазами, невозможно было выразить нормальными словами. Рядом прерывисто дышала Софи, видимо тоже подыскивавшая в уме соответствующее выражение, пусть и более приличное.
По двору конюшни, уже темному от спускавшихся сумерек, носился серый жеребец, беспокойно встряхивая гривой и вытянув хвост. За ним с громким визгливым лаем бегала Минг-Минг, норовя вцепиться в ногу. Жеребец фыркал, сердито ржал, но пока не пытался лягнуть злобную пигалицу. Но вот собачонка улучила момент и таки впилась в ногу гордого животного своими маленькими острыми зубками. Тот громко заржал от боли и одним движением ноги отбросил мерзкую тварь, чудом не размозжив ей голову копытом. Но она тут же вскочила и с громким визгом снова бросилась на жеребца.
В этот момент из-за ворот конюшни раздался отчаянный вопль:
– Буу-бука!!!
Во двор стремглав ворвалась мисс Эллен и, не думая о том, что конь может ударить ее копытом, бросилась разнимать животных. Главным для нее сейчас было спасение собачонки.
Что касается маркиза, которого жеребец сбросил на землю после нападения Минг-Минг, то он сидел на земле посредине двора, почесывая ушибленный бок.
– Отец! – воскликнул Николас, бросаясь к нему.
– Ничего, Колин! Со мной все в порядке. Но боюсь, что Эллен может здорово достаться, если ты ее сейчас же не оттащишь от этих драчунов.
Николас посмотрел туда, куда кивнул отец, и с трудом удержался от хохота. Эллен бежала за лошадью, держа ее за хвост, и требовала, чтобы та остановилась. Животное почему-то не подчинялось приказу, ибо, вероятно, недостаточно хорошо понимало человеческую речь. Жеребец становился на дыбы, бил копытами о землю, проделывал почти акробатические трюки, стараясь освободиться как от собачонки, так и от ее хозяйки.
Поняв, что, если он немедленно не вмешается, дело может окончиться плохо, Николас бросился к Эллен и, схватив ее руку, с силой оторвал от конского хвоста.
– Буу-бука! – продолжала визжать мисс Эллен, пытаясь вырваться и броситься за собачонкой, которая прыгала между ног жеребца, удивительно ловко уворачиваясь от его копыт.
– Вы что, хотите погубить себя и животных?! – закричал на нее Николас. – Стойте на месте!
– А буу-бука? Как же моя буу-бука?! – зарыдала мисс Эллен.
