Назавтра она, опустив глаза, протянула список королю. Катерина предпочла сделать это без слов и объяснений. Конечно, у него достанет воспитания просмотреть его спокойно.
Карл развернул свиток и замер в изумлении, заметив выколотое имя. Он предполагал, что Катерина невинна, как дитя. По состоянию свитка было заметно, в какой ярости пребывала его жена, выкалывая ненавистное имя; казалось, пергамент изжеван сворой спаниелей. Раз Катерина с такой злостью выколола имя Барбары, она была гораздо более осведомлена, чем он предполагал… Она оказалась не такой честной и наивной, как он думал. Барбара, несомненно, честнее ее. Карл усмехнулся, вспомнив о белилах, которые Барбара стирала с лица простыней.
Он поднял голову и задумчиво взглянул на королеву. На ней был ниспадающий пеньюар из тонкого розового шелка, волосы рассыпались по плечам. Ее прекрасные длинные волосы обычно восхищали Карла, когда они вот так свободно падали на ее плечи и спину, а не были круто завиты. Но Катерина почти не заботилась о своей внешности, ее вполне устраивало то, как она выглядит. Когда она бывала в хорошем настроении, лицо ее светилось счастьем и казалось почти красивым. Но сейчас она побелела, в глазах притаилась настороженность, и Катерина выглядела дурнушкой.
Она чувствовала себя неуютно под холодным, изучающим взглядом Карла.
— В чем дело, Карл? — спросила она прерывающимся голосом.
— Я вижу, вам не понравилось имя леди Каслмейн.
Ему подумалось, что на самом деле он абсолютно не знает эту маленькую женщину. Она казалась такой юной и безыскусной и очень напоминала его любимую Киску. А оказывается, ей было известно о его романе с Барбарой, и она со спокойствием умудренной, опытной женщины относилась к этому. Образ невинной девочки-невесты растаял. Возможно, не раз она тайно смеялась над ним, пока он терпеливо учил ее любовным играм.
Он спросил, резко повысив голос:
— Что вы имеете против леди Каслмейн? Вы не желаете видеть эту даму?
Катерина окаменела от возмущения. Как он смеет!
— Я знаю о вашей… связи… с ней.
Карл бросил на нее оценивающий взгляд. Пожалуй, можно больше не щадить эту крошку.
— Раз вы в курсе моих отношений с леди Каслмейн, то, конечно, понимаете, почему она должна получить место фрейлины.
Катерина дерзко вздернула маленький подбородок, в карих ее глазах предательски блеснули слезы.
— Вы тоже должны понять, Карл, что я не могу терпеть эту женщину в своем окружении.
— Я не требую, чтобы вы приближали ее к себе. Но она должна получить эту должность хотя бы формально.
— Но зачем? — Катерина начала терять свой гордый вид, голос ее зазвучал умоляюще.
Карл постарался сохранить терпение.
— Леди Каслмейн многим пожертвовала ради меня. Если она не получит этого назначения, все решат, что я забыл о ней, и свора придворных шакалов с наслаждением начнет терзать ее. Разве вы не знаете, дорогая, как жесток бывает двор к тем, кто утратил былые привилегии?
Глаза Катерины наполнились слезами.
— В монастыре меня учили, что прелюбодеяние — грех. Я имею в виду то, что леди Каслмейн заслуживает всяческого унижения.
Лицо короля угрожающе потемнело. Он предостерегающе поднял руку.
— Леди Каслмейн едва ли можно назвать распутной женщиной. Положение королевской любовницы всегда было почетным в Англии, к тому же эта леди — мать двух моих детей и вправе рассчитывать на всеобщее уважение, в том числе и на ваше, дорогая.
Кровь отхлынула от лица Катерины, ей стало дурно. Оказывается, есть еще и дети! Ее ограбили даже в этом. Не она, законная жена, первой родила ему ребенка. Катерина слегка пошатнулась, и Карл, чувствуя угрызения совести, бросился вперед, чтобы поддержать ее.
Как приятно чувствовать его бережные объятия! Она прижалась лицом к его груди и обняла его слабыми руками. Карл погладил ее блестящие темно-каштановые волосы и вздохнул. Как же ему заставить эту маленькую воспитанную в монастыре мышку понять, что сейчас на карту поставлено не только счастье Барбары, но и его честь?
Он подвел Катерину к креслу и заботливо усадил ее. Затем опустился на колени, и его большие смуглые ладони мягко накрыли ее маленькие ручки. Голос Карла был тих и нежен.
— Катерина, дорогая моя, знаю, вам достаточно трудно пересилить себя и выполнить мою просьбу. Вы получили воспитание в стенах монастыря, и придворные нравы должны казаться странными для вас. Но поймите, я прошу вас о вполне обычном деле. Многие королевы вынуждены принимать любовниц своих супругов. Достойным поведением в такой ситуации, они заслужили уважение и преданность своих супругов.
Катерина резко вырвала руку, и ее кольцо до крови оцарапало его ладонь. Она страшно побледнела.
— Вы хотите сказать, что эта дама по-прежнему будет вашей любовницей?
Он тяжело вздохнул и внимательно взглянул в ее искаженное тревогой бледное лицо. Сейчас его может спасти только ложь. Карл медленно сказал:
— Дорогая, если вы сделаете это для меня, я обещаю, что оставлю леди Каслмейн. Я прошу только воздать ей должное уважение за то, что ради меня она пренебрегла светскими условностями, за то, чем мы были друг для друга в прошлом. Прошу дать ей положение, достойное матери моих детей.
Упоминание о детях с новой силой разожгло ревность Катерины и лишило ее способности трезво мыслить. Она вскочила с кресла и, задыхаясь от ярости, оттолкнула стоящего на коленях Карла.
— Я никогда не соглашусь на это! И сделаю все что в моих силах, чтобы она понесла наказание за свою безнравственность! — воскликнула Катерина и выбежала из комнаты, сильно хлопнув дверью.
Карл медленно взял шляпу и водрузил ее на голову. Выйдя в коридор, он заметил стайку быстро удаляющихся придворных. Карл был готов держать пари, что они подслушивали под дверью вплоть до того момента, когда королева в гневе покинула комнату. Им удалось сегодня заполучить отличную тему для сплетен, мрачно подумал он и устремился в парк, окружающий Гемптонский дворец, так быстро, словно его преследовали демоны.
Он блуждал по парку, отклоняя все попытки придворных присоединиться к нему, и думал о том, сколько горьких и обидных слов мог бы сказать Катерине. Два месяца он играл роль влюбленного супруга, и к концу этого срока каждая клеточка его тела загоралась при мысли о Барбаре. Он продал свою свободу за триста тысяч фунтов, а вместо этого был обманут и наделен в изобилии сахаром, специями и нежеланной женой.
Карл поднял с земли палку и с размаху хлестнул ею по кустам. Если бы Катерина была разумна, он постарался бы сделать счастливой ее жизнь. Он не желал ей зла, не ее грех, что королева-мать нечиста на руку. Катерина могла бы пользоваться почетом и уважением, которые соответствуют ее положению королевы Англии. Он был готов оберегать и любить ее, и вскоре у них появился бы законный наследник английского трона. Однако — Карл нахмурился — она должна немедленно узнать, что в их семье он хозяин положения.
