Мара ругала себя за то, что допустила слабость и пошла к Чейзу. Ведь она не шлюха. Однако легла в постель к Натаниэлю и позволила ему проделывать с ней то, что никогда не делал ее собственный муж. Ей казалось, что от одних лишь воспоминаний о ласках Чейза можно сгореть со стыда. Мара изучала свое лицо в крохотном зеркальце над умывальником. Она не могла понять, как такие бурные эмоции не отразились на нем.
Она должна стыдиться того, что совершила прошлой ночью, но, как ни старалась, почему-то не испытывала чувства стыда. Она мысленно возвращалась к событиям прошлой ночи, однако представить себя шлюхой не могла. Она чувствовала лишь, как ее сердце заполняет сладкое счастье любви к Натаниэлю, и ощущала острое желание быть с ним. И еще был страх, что она потеряет контроль над ситуацией. Все эти противоречивые чувства боролись в ней и разрывали на части. Но больше всего пугало Мару то чувство, которое вселялось в нее, когда Натаниэль был рядом. Когда он обнимал ее, целовал, прикасался к ней, она чувствовала, что все в порядке. Лежа рядом с ним, она чувствовала себя защищенной. Ей было тепло в его объятиях, словно она вернулась домой. Она любила Натаниэля, но ненавидела себя за то, что теряет контроль.
Сейчас Мара смотрела на себя в зеркало и удивлялась, почему она выглядит настолько спокойной, когда у нее в душе такие бури. Натаниэль говорил, что любит ее. Но что это значит? Джеймс говорил то же самое. И в чем же различие между ними?
Когда Натаниэль сказал о браке, Мару словно окатили холодной водой. После того как ее любовь к Джеймсу умерла, брак для нее стал западней. Мара не хотела выходить замуж ни за Чейза, ни за кого другого.
Она вновь подумала о доме и вздрогнула. Что же она наделала?
А если будет ребенок?
Мара со стоном опустилась на стул и обхватила себя руками.
– О Боже! – прошептала она.
Наконец Мара глубоко вздохнула и встала со стула. С методической точностью она выполнила все нехитрые движения своего утреннего туалета, пытаясь создать внутри себя некое ощущение порядка. Свежая одежда и аккуратно уложенные волосы немного помогли в этом, но когда Мара вышла из дома и пошла на фабрику, вопросы и сомнения снова захватили ее разум. Ее нервы были настолько напряжены, что, если бы кто-то коснулся ее, она бы сорвалась.
Мара открыла дверь фабрики и вошла внутрь. Однако тут же она остановилась, пораженная зрелищем, представшим ее глазам: все три паровые машины были сняты и их части беспорядочно лежали на полу цеха. Куча поршней, прутов и коленчатых валов делала цех похожим на свалку старых машин.
Связка ключей выпала из рук Мары. Она медленно шла вперед, словно во сне глядя на картину разрушений. Взглянув в сторону сборочного цеха, Мара механически направилась туда.
В сборочном цеху был такой же беспорядок. Детали поездов и недоделанные модели были разбросаны повсюду. Корзины, в которых хранились мелкие детали, были открыты и перевернуты. Их содержимое было разбросано по полу. Обратно Мара шла той же дорогой, ничего не видя и не слыша, пока не вошла в производственный цех.
Ноги у Мары подкосились, и она упала на колени. Прямо перед ней лежала сброшенная на пол подушечка красного бархата, а поодаль, рядом с белой картонкой, разбитый локомотив. Глаза Мары наполнились слезами, а ноги буквально приросли к полу. Она качалась, подобно иве в бурю. Очнувшись, она вскочила на ноги и, не в силах унять дрожь, слепо кинулась к выходу, по пути спотыкаясь о разбросанные детали паровых машин.
Мара взбежала по лестнице и распахнула дверь в комнату Натаниэля, намереваясь позвать его. Но вместо его имени с губ слетали отрывистые звуки.
Натаниэль как раз одевался. Он стоял в спальне и заправлял рубашку в брюки, когда услышал шум.
– Что это, черт возьми? – пробормотал он и, застегнув брюки, пошел к двери.
Мара столкнулась с ним в дверном проеме и упала в его объятия.
– Нат… Нат…
– Мара?! – удивленно воскликнул он.
Ее возбуждение подсказывало Натаниэлю, что случилось что-то ужасное. Она дрожала и рыдала, уткнувшись лицом ему в грудь.
– По… погром… – только и смогла произнести она.
– Что? – спросил Натаниэль, делая шаг назад.
Мара смотрела перед собой невидящим взором.
– Что? – повторил он, глядя в ее широко распахнутые от ужаса глаза. Он и сам чувствовал, как бьется в тревоге сердце.
Мара попыталась объяснить, но из горла вырывались лишь нечленораздельные звуки. На глазах у Натаниэля рушился миф о ее жестком самоконтроле.
Чейз крепко обнял Мару.
– Успокойся, – сказал он. – Глубоко вдохни и медленно выдыхай. Очень медленно.
Чейз слышал частое дыхание Мары и чувствовал, как ее грудь поднимается и опускается. Он ждал, когда дыхание ее станет ровным, и, чтобы хоть как-то успокоить, легонько поглаживал по спине.
– Теперь скажи, что случилось.
– Кто-то… разгромил фабрику, – выдавила Мара.
Руки Натаниэля замерли, но через мгновение он продолжил свои успокаивающие движения.
– Ты в порядке? Не пострадала?
Мара кивнула. Судорожно сглотнув, она стала рассказывать:
– Я вошла и обнаружила… О Боже, Натаниэль, какой там разгром!
Натаниэль мягко подвел Мару к кровати и усадил.
– Все в порядке, – проговорил он, проводя пальцами по ее скулам. – Не уходи, я сейчас…
Натаниэль вышел в другую комнату и тут же вернулся с бутылкой бренди.
Он откупорил бутылку и протянул Маре:
– Хлебни, добрый глоток тебе не помешает.
Мара взяла бутылку, поднесла к губам и сделала пару глотков. Прокашлявшись, она скривилась и вернула бутылку:
– Это ужасно.
Взяв бутылку, Натаниэль отставил ее в сторону, а когда Мара перестала дрожать, сказал:
– Оставайся здесь, я схожу посмотрю.
Он вышел из квартиры и побежал вниз. Вскоре он уже был на фабрике. Войдя в здание, Натаниэль остановился и с тревогой уставился на снятые паровые двигатели. Когда он пришел на склад и увидел полное опустошение, его тревога превратилась в панику.
Какой-то звук сзади заставил его обернуться. В дверях стояла Мара.
– Я же сказал тебе, жди в комнате.
– Я лучше буду с тобой, – прошептала она и обхватила себя руками. Натаниэль, открыв объятия, ждал.
Осторожно обходя разбросанные детали, Мара шла к нему в поисках успокоения и ответов на вопросы. Она прижалась к Чейзу и спросила шепотом:
– Зачем они это сделали?
Натаниэль знал зачем. Он еще раз осмотрел погром. В нем рождался гнев. Да, Натаниэль знал, зачем это сделали. Знал он и кто это сделал.
– Боже, что случилось?
Потрясенный голос со стороны входа заставил их обернуться. У дверей стоял удивленный Майкл.
Губы Натаниэля напряглись. Он мягко отстранил от себя Мару и еще раз посмотрел ей в глаза.
