Ознакомительная версия.
Раздался стук.
— Лорд Сен-Северин, — объявила появившаяся в дверях Марджери.
— Ваши сиятельства… — Эван шагнул вперед, отвесив элегантный поклон обоим герцогам. — Ваши экипажи затрудняют движение на улице.
Эван чувствовал на себе холодный и неприязненный взгляд отца. Он не виделся с отцом два года, с того самого времени, как попал в плен. Они тогда поругались, отец требовал от него перейти на другую сторону и заявить о своей верности британцам. Отказ подчиниться привел к отчуждению между ними, еще более глубокому и болезненному, чем прежде. Теперь для обоих больше не существовало пути назад.
Но сейчас взгляд Эвана был прикован к Лотте. Она была спокойна и холодно-вежлива, как и подобает хозяйке гостиной, которая подает вино своим гостям. Но Эван чувствовал в ней напряжение. Он сразу же понял, что здесь могло произойти.
Его любящий отец, по всей видимости, предложил Лотте огромную взятку за предательство либо его, либо Арланда, либо их обоих.
При этой мысли он похолодел. Согласилась ли Лотта взять деньги? Ему отчаянно хотелось верить в то, что она не согласилась, не смогла пойти на это. Но уверенности не было. Страх закрался в душу, ужас при одной мысли, что станет с Арландом и сколько вреда может принести откровенность Лотты. Правда, она не знает, где находится сейчас его сын. Но если Лотта скажет хоть слово о событиях прошлой ночи, то сначала арестуют его, а потом доберутся и до сына, который вновь останется один, всеми покинутый. Власти приложат все усилия, чтобы под пытками вырвать у него, где прячется мальчик. А что, если ей придет в голову рассказать о его действиях в ночь смерти Чарда? Ее показаний будет достаточно, чтобы вздернуть его как убийцу за преступление, которое он не совершал. Это вполне устроило бы его отца.
Если Лотта задумала продать его, как можно это предотвратить? Он сам ничего ей не предлагал, да и что он мог, государственный преступник, военнопленный. Ему нечем удержать ее преданность, если другие дают больше. Он всегда понимал ее. Лотта готова продаться. К этому ее приучили мужчины, которые всегда использовали ее, предлагая взамен то, чего она больше всего жаждала, — деньги, дающие ощущение безопасности. Ему до боли хотелось бы ошибиться в ней, но Эван знал, что все так и есть.
Трое суток назад, когда она помогла Арланду, он доверился ей в первый раз, и она не подвела его. Но сейчас — совсем другое дело. Искушение принять взятку, финансовая возможность укрепить свое будущее — слишком сильные аргументы. Брат обещал ей помочь, но он не шел ни в какое сравнение с герцогом Фарном, в сотни, в тысячи раз более богатыми влиятельным, чем Тео Пализер.
Он выступил вперед, стараясь внешне сохранять полное безразличие. По его лицу невозможно было прочесть, какой ужас сковал сердце.
— Дорогая, я постарался прийти сразу же, как только новость дошла до меня, — спокойным тихим голосом произнес Эван. — Разрешите и мне поприсутствовать при вашей беседе?
— Я так рада видеть вас, мой дорогой. — Лотта непринужденно улыбнулась. — Ваш отец и мой кузен были так великодушны. Оба соблазнительно много предлагали мне за то, что я посмотрю на все с их точки зрения.
Оба джентльмена неуютно заерзали в своих креслах.
— Понятно, — кивнул Эван. — Значит, все — правда! Два столь выгодных покупателя сошлись одновременно на одной площадке, — заметил он. — Вас можно поздравить.
— Вот и я так думаю, — с легкостью согласилась Лотта. Она посмотрела на Эвана совершенно непроницаемым взглядом.
Джеймс Пализер откашлялся.
— Кузина Шарлотта, — приступил он к делу, — я весьма настоятельно рекомендую вам принять мое предложение и прервать ваши скандальные отношения с этим человеком.
— Кузен Джеймс, — явно забавляясь, ответила Лотта, — признаюсь, я до такой степени погрязла в разврате, что уже вряд ли смогу остановиться.
— Вам стоит еще раз обдумать это предложение, — неожиданно вмешался Эван.
Роль адвоката дьявола едва ли подходила ему. Он был бы рад помогать кузену Джеймсу в его происках, поскольку то, что он предлагал Лотте, не было настоящим предательством. Продайся она Фарну, он убил бы их обоих, своего трусливо вероломного отца и ее — самое коварное и лицемерное существо, которое когда-либо попадалось на его пути.
Он откашлялся, заставляя себя вновь заговорить:
— Вспомните! Это как раз то, чего вы так страстно желали. Вы ведь хотели вновь влиться в свою семью…
Их глаза встретились.
— Вы действительно хотели, чтобы я предпочла этот вариант, милорд? — поинтересовалась она. — И оставила вас?
— Ничего иного мне не остается, — с горечью ответил он, в то время как сердце рвалось умолять не покидать его, предпочесть верность, а не деньги. — Вы не раз повторяли, что ваше заветное желание — вновь обрести то, что потеряно. У вас появился шанс обрести все это с честью.
— О, честь… — улыбнулась Лотта. — По правде говоря, вы знаете, что это понятие для меня — пустой звук.
Она отошла, легко покачивая бедрами, а Эван проводил ее взглядом. Странно, до чего болезненно и сильно горело в нем желание. Трепет охватывал душу при мысли о том, что, так или иначе, ей придется его покинуть. В те минуты, когда он заговорил с ней об Арланде и она дала ему утешение и новые силы бороться, он поверил в то, что все может сложиться по-другому. Позволил себе думать о будущем, в котором они с Лоттой были вместе. Возможно, бедность и несчастья, бегство и преследования выпадут им на долю, но они не расстанутся друг с другом. Он уже давно не зеленый юнец и хорошо знал эту жизнь. Подобные мечты легко разлетятся вдребезги усилиями этих двух джентльменов, готовых предложить за предательство такие деньги, какие Лотте никогда и не снились.
— Не вы ли, Эван, однажды сказали, что мне никогда не удастся возвратить утерянное, — задумчиво произнесла Лотта. Она снова подошла к нему и положила руку на его локоть. Ее глаза были совершенно ясны. — Вы были правы. Я и сама понимаю, что вернуться в безоблачное прошлое — невозможно.
— Подумайте, это самое выгодное предложение из всех, которые вы когда-либо получали, — сухо заметил Пализер.
— Получить возможность вернуться под герцогское крыло, чтобы избавить ваше сиятельство от необходимости краснеть? — бросила Лотта, резко повернувшись к нему, зло зашуршав шелками. — Еще год или два назад вы не сделали даже самой ничтожной попытки помочь мне.
— То было совсем другое дело, — ответил Пализер. У него даже хватило деликатности изобразить на лице подобие стыда. — Отношения между мужем и женой… Я просто не мог в это вмешиваться.
Ознакомительная версия.
