Сердце Грейсона на мгновение остановилось.
— Я доверюсь ее словам о том, что вы не обесчестили её, — холодно добавил принц, в упор глядя на Грейсона.
Грейсону потребовалось какое-то время, чтобы вернуть дар речи. Мысль о том, что руки Джорджа лягут на Кейт — эту мысль Грейсон постоянно гнал от себя вплоть до настоящего момента, — вызвала у него такой приступ гнева, что он задохнулся.
— Я принимаю ваше молчание за знак согласия, — насмешливо сказал Джордж. — Я намерен представить ее как свою любовницу на ежегодном празднике в пятницу вечером.
Вдруг Грейсону все стало кристально ясно. Его любовь к Кейт перевешивала все остальное. Он не будет стоять в стороне, он не позволит этой… этой свинье, этой отвратительной свинье взять женщину, которую любит. Черт с ними, с последствиями, он будет сражаться.
— Вы глубоко ошибаетесь, ваше высочество, считая это за знак согласия, — с удивительным хладнокровием произнес Грейсон.
Джордж фыркнул.
— Прошу прощения? Кажется, я не совсем хорошо расслышал вас.
— Вы расслышали совершенно правильно — я не уйду с дороги.
Неприятная улыбка искривила губы Джорджа.
— Думаю, у вас нет выбора.
— Черта с два!
Джордж вышел из-за письменного стола.
— Вы считаете, что, наградив ребенком мою любовницу, вы каким-то образом заимели на нее право?
— Она не вещь, она свободный человек… согласно всем законам Британии.
— Вы забываете, старина, — раздраженно напомнил Джордж, — что я купил ее услуги у Кузино. И в один прекрасный день я стану вашим королем.
— Вы купили человека, — ядовито заметил Грейсон. — Вы не лучше тех, кто торгует рабами. То, что вы потребовали от меня, было достойно осуждения, но, по иронии судьбы, я должен поблагодарить вас за это. Я люблю Кейт и не позволю вам дурно обращаться с ней.
Принц изумленно заморгал, затем громко рассмеялся.
— Вы что — круглый дурак? Мягко говоря, очень многие могут пострадать от вашей глупости!
— Ваша светлость?
Грейсон повернулся и сердито посмотрел на вторгшегося дворецкого.
— Не сейчас.
— Прошу прощения, сэр, но появился посыльный с настоятельной просьбой.
— С настоятельной? — рявкнул Грейсон. — Что за чертовщина?
— У леди Юстис возникли чрезвычайные обстоятельства, и она просит навестить ее.
Джордж сардонически засмеялся.
— У нее и в самом деле появятся чрезвычайные обстоятельства, если я приглашу на обед ее мужа, — сказал он. — Как вы думаете, что тогда произойдет с вашей леди?
— Свободен, Роурк, — сказал Грейсон и, как только дворецкий покинул комнату, повернулся к принцу. — Вы напрасно думаете, что можете запугать меня. Делайте что хотите, только не надо угроз.
— Вы напрашиваетесь на скандал? — недоверчиво спросил Джордж. — Ведь это именно то, что вы получите!
— Вы будете угрожать мне независимо от того, что я сделаю или что я скажу. Но я полагаю, что вы блефуете, Джордж. Общество и так против вас. Если вы надеетесь стать королем, пожалуй, вам стоит дважды подумать, прежде чем угрожать мне. — С этими словами он вышел из кабинета, не желая более продолжать разговор. У него было слишком много дел, чтобы тратить время на Джорджа.
Диана нервно ходила по своей комнате, будучи не в силах ни остановиться, ни подумать. Она то и дело бросала взгляды на часы, стоящие на каминной полке, гадая, придет ли Грейсон, терзаясь страхом, не забыл ли чего-нибудь Чарлз и не вернется ли он внезапно домой. Она убедила его посетить джентльменский клуб, поскольку погода была ясная. У нее появилось два, а возможно, три часа свободы.
Она должна была увидеть Грейсона сегодня, поскольку Чарлз объявил, что они возвращаются в деревню сразу после праздника принца; это было решение, с которым Диана сильно спорила. Он не отпускал ее от себя, воодушевленный сюрпризом — новой охотничьей шубой. Однако Диана настаивала, что ей необходимо пополнить гардероб к сезону и помочь Пруденс в благотворительных мероприятиях. Чарлз никогда не спрашивал, что это за благотворительные мероприятия, а таковых вообще не было.
Чарлз не хотел присутствовать на празднике, и это стало причиной еще одной баталии. Он говорил, что это слишком вычурно и неприлично.
— У принца нет совести, — жаловался Чарлз. Диане было на это наплевать.
— Все мои подруги будут присутствовать, — возражала она.
— Отлично! Поезжай одна, Диана! Но на следующее утро мы отправимся в Шропшир. В Лондоне воздух слишком тяжел, и я не думаю, что он благоприятен для зачатия ребенка.
«Ах, хоть бы воздух оказался настолько тяжелым, чтобы ты задохнулся им», — подумала Диана.
Услышав голос Милли, она метнулась к двери. Грейсон все-таки пришел. Диана посмотрелась в зеркало, чтобы еще раз проверить, как она выглядит.
Милли постучала.
— Войдите, — сказала Диана, и в следующее мгновение в комнату вошел Грейсон, все еще держа в руке шляпу. Милли стояла за его спиной.
— Спасибо, Милли.
Милли посмотрела на спину Грейсона и медленно попятилась, закрыв за собой дверь.
Диана улыбнулась самой ясной улыбкой.
— Я очень счастлива видеть тебя.
— Что случилось? — озабоченно спросил Грейсон. — Ты не больна?
Она покачала головой.
— Я просто отчаянно захотела тебя увидеть.
Его лицо помрачнело еще сильнее.
— Ничего чрезвычайного?
— Чрезвычайное — это ты и я.
Грейсон провел ладонью по волосам и довольно долго смотрел на ковер.
— Ты сошла с ума? — воскликнул он наконец. — Я думал, что-то случилось, что Юстис обнаружил связь и угрожал тебе.
Диана наивно предполагала, что он заключит ее в объятия, но поскольку это было явной фантазией, то Диана сделала другое — бросилась к нему. Она заключила его голову в ладони и поцеловала.
Грейсон сжал ее руки и попытался оторвать от себя, однако Диана вцепилась в него весьма основательно. Он оттолкнул ее сильнее.
— Прекрати, Диана.
Но Диана не собиралась прекращать. Едва он освободился от нее, как она снова бросилась к нему. На сей раз Грейсон действовал грубее.
— Перестань!
Откровенное неприятие с его стороны показалось Диане оскорбительным, и, не долго думая, она залепила ему пощечину.
Грейсон ошеломленно вытаращился, касаясь пальцами того места на щеке, куда пришлась пощечина.
— Вы в самом деле потеряли разум, мадам.
— Негодяй!
— Ты, рискуя буквально всем, позвала меня сюда, чтобы соблазнить? Или обозвать негодяем?
— Как мог ты так поступить со мной? — выкрикнула она. — Как ты мог оставить меня в одиночестве?
