– У де Витта не лучшая репутация, – раздался за се спиной голос Ричарда. – Я слышал, что он любит издеваться над женщинами. Он любит, чтобы они ублажали его – ив постели, и просто так, но ему не следовало ходить за тобой, не так ли?
– Я плюнула в него, – прошептала девушка. Она была еще так напугана недавним эпизодом, что никак не могла прийти в себя.
– И что бы ты сделала, если бы это не помогло?
– Я бы ударила его в пах. Отец говорил, что этот удар помогает, когда надо остановить мужчину.
– Да уж, это наверняка бы помогло. А теперь, с твоего позволения, я бы хотел потолковать с де Виттом и преподать ему небольшой урок хороших манер.
Эванжелина изо всех сил схватила его за рукав.
– Не-ет!!!
Герцог удивленно приподнял брови.
– Нет, – повторила она. – Пожалуйста, никогда не приближайся к этому человеку. У него нет чести, я знаю. Он из тех людей, которые будут улыбаться тебе в лицо, а как только ты отвернешься, немедленно сунут кинжал в бок. Нет, не ходи за ним, прошу тебя, – молила девушка. – Прости его.
Похоже, она была в отчаянии, в ужасе. Из-за того, что боялась за него? Пожалуй…
– Пожалуйста, – продолжала Эванжелина, – поедем домой. Прошу тебя, не ходи за ним. Он вовсе не такой честный и порядочный, как ты. Он… Он – настоящее животное.
Откинув назад свое домино, Ричард взял ее за руку.
– Давай найдем маму и поедем домой. Девушка рассмеялась:
– Боже мой, тебе бы сейчас кинжал в руку, и картина была бы довершена. Я смеюсь, вместо того чтобы трястись от страха.
– Что еще за причина? – спросил герцог.
– Ты отбросил плащ таким решительным жестом! Да притом еще луна сзади освещала тебя – ни дать ни взять пират. Ричард застонал:
– Послушай, если бы я был пиратом, то у меня хватило бы ума высечь тебя. Ни одна женщина еще не видела меня таким, каким видишь ты. Пойдем.
Через час, когда они остановились у дверей ее спальни, девушка спросила:
– Ты помнишь свое обещание?
– Которое из них?
– Ты говорил, что я могу вернуться в Чеслей, когда пожелаю.
– Да, – кивнул Ричард.
– Я хочу уехать в Чеслей завтра же. Ричард долго молчал, а затем попросил:
– Может, ты все-таки объяснишь мне, что происходит?
– Я хочу вернуться в Чеслей, – повторила она.
– Зачем? – низким ласковым голосом спросил герцог. – Скажи, почему ты хочешь туда уехать.
К его удивлению, Эванжелина ответила:
– Теперь, когда Наполеон вернулся к власти… Что теперь будет?
Герцог покачал головой:
– Наполеон – это человек, который стремился править. И не одним городом, не одной страной. Он никогда не остановится, никогда. Значит, опять будет война. Ты разве не знала, что герцог Веллингтон с принцем Оранским сейчас в Брюсселе? Сколько еще времени это продлится? Месяц? Или два? Не берусь предсказывать, как это делают многие мои сограждане, но истина заключается в том, что Наполеон растерял свою армию в войне с Россией. Теперь под его командованием лишь неопытные мальчишки. Так что победит Веллингтон. Должен победить.
– Я тоже так думаю, спасибо тебе, – вымолвила она, глядя ему в глаза. – Я уеду утром и, если хочешь, возьму с собой Эдмунда. Ты можешь не провожать меня.
– Не говори глупостей. Ты под моей защитой. Разумеется, я отвезу тебя и своего сына в Чеслей-Касл.
Эванжелина хотела было вступить в спор, но потом лишь покачала головой.
– Спасибо тебе, – опять промолвила она и, повернувшись, вошла в спальню, закрыв за собой дверь.
Ричард оторопело смотрел на эту чертову дверь. Она была там, с другой стороны. Он мог просто войти к ней. Ричард знал, что если поступит так, то они будут заниматься любовью всю ночь напролет, до безумия. Он уже взялся за ручку двери, но затем отпустил ее.
Он увидит ее завтра утром. Ричард уже решил, что будет видеть ее каждый день до конца жизни, но сначала он должен выяснить, что терзало ее душу. В чем дело? Он непременно все узнает. Наверняка дело в каком-нибудь пустяке, а даже если это и не так, то он сумеет ей помочь. Не зря же Эдмунд говорил, что он самый сильный и умный папа на свете.
Насвистывая, Ричард направился к себе в спальню.
– Вам нет необходимости ехать с нами, ваша светлость. Наверняка у вас здесь масса интересных дел. Герцог наградил ее ленивой улыбкой.
– Нет, и не уговаривай меня. Я решил, Эванжелина, что ты нуждаешься в моем покровительстве. Как только я отстраняюсь, тебя немедленно пытаются соблазнить, а когда я оказываюсь рядом, ты не хочешь меня отпускать.
Ночью девушка почти не спала – ей все мерещилось, что Эджертон крадется в спальню Эдмунда, держа в руках кинжал или удавку. Впрочем, он с легкостью мог задушить ребенка и руками. Эванжелина думала только о том, как бы поскорее уехать из Лондона.
– Я не клюну на твою наживку, – покачала она головой. Ричард не стал настаивать – она явно неважно себя чувствовала.
* * *
Прижимая к себе Эдмунда, Марианна Клотильда сказала девушке:
– Мой сын позаботится о вас обоих, Эванжелина. Предоставь все ему. У тебя такой измученный вид, дорогая. Попроси Эдмунда дать тебе поспать, может, он послушается.
– Если она пообещает, что погода станет хорошей и теплой, бабушка, то я позволю ей подремать.
– Сущий ангел, – восторженно промолвила Марианна Клотильда, целуя внука. – Надеюсь, Эванжелина сумеет справиться со всем, даже с английской погодой.
– Я тоже так думаю, – добавил Эдмунд. Герцогиня еще раз поцеловала мальчика.
– Спасибо за доброту, ваша светлость. Думаю, мы еще увидимся.
– Разумеется. Мне бы вообще хотелось очень часто видеть тебя, – многозначительно проговорила Марианна Клотильда. – А теперь, дорогой, – обратилась она к сыну, – мне надо кое-что сказать тебе на прощание.
Эванжелина увела Эдмунда из гостиной, и герцогиня напутствовала Ричарда:
– Я желаю тебе удачи. Что-то здесь не так, поверь мне. Никак не пойму, с чего это она решила уехать? Не представляю, в чем дело. А ты?
– Я тоже, – пожал плечами герцог. – Если ее что-то тревожит, то я сумею вытрясти из нее правду.
– Я рада, что Эдмунд так ее полюбил. Надеюсь, ты не станешь использовать мальчика для своих целей?
Ее красивый, самоуверенный и временами высокомерный сын лишь удивленно приподнял брови:
– Черт возьми, мама, неужели ты считаешь, что я способен опуститься до такого?
– Не знаю… Эванжелина – сильная и волевая женщина. Герцог хотел уже было сказать, что сделает, если только Эванжелина ослушается его, но осекся, осознав, что мать поднимет его на смех.
– Лучше я попрошу Баньона помочь мне, – усмехнулся он.
Взглянув на портрет покойного герцога, Марианна Клотильда промолвила:
