Ознакомительная версия.
— Для меня все кончено, Хелен.
И верно, если он любил ее вот уже четвертый раз!
— Так и должно быть.
Ей наконец удалось сжать онемевшие губы и легонько поцеловать его в шею.
— Я сделал это! Сумел, — выдавил он, с трудом приподнимаясь, переполненный усталостью и такой любовью к почти бесчувственной женщине, лежавшей под ним, что едва не рыдал от силы этих поразительных эмоций, навсегда поселившихся в его душе. — Хелен, это настоящий подвиг, и мы его совершили.
— Хм-м-м…
— Четыре раза, Хелен, четыре, а не три. Мне удалось разрушить эту унылую монотонность, перебороть жалкую рутину, тройной цикл, от которого просто некуда было деться.
— Мы могли бы остановиться после двух раз. Даже после одного. И покончили бы с рутиной, если она тебе так не нравится.
— Нет, мое мужское достоинство пострадало бы. Мужчина всегда стремится к новым достижениям, и я сегодня превзошел себя. Но боюсь, на большее меня не хватит.
Он рухнул рядом, прижал ее к себе и поцеловал прядь разметавшихся волос. Хелен Хизерингтон просто лежала не шевелясь, проводя пальцами по его груди. Распластав ладонь на его животе, она прошептала:
— Я должна кое в чем признаться. Спенсер. Новоиспеченный муж, что-то сонно пробормотав, чмокнул ее в ушко и снова улегся на спину. Но глаза не закрыл.
Любопытство взяло верх.
— Хотела сказать раньше, но ты так сосредоточился на расширении горизонтов наших игр, что не хотелось тебя отвлекать.
— Ты не отвлекала меня. Никто на свете не смог бы отвлечь меня от тебя, дорогая.
— Ошибаешься. Клянусь, ты просто скатился бы с кровати, узнай мою новость.
Спенсер с величайшим трудом приподнялся на локте, осторожно толкнул ее на спину и, прижавшись губами к губам, пробормотал:
— Говори же. Посмотрим, сумею ли я отвлечься.
— Я не бесплодна. Просто не сумела забеременеть, пока жила с Джерардом. Доктор сказал, что нас ждет чудесный сюрприз. Ты скоро станешь отцом.
Спенсер недоуменно уставился на нее, моргнул и, плюхнувшись на спину, соскользнул с кровати на пол.
Неделю спустя
Лорд Бичем проснулся от нежного поцелуя Хелен. Что ж, ничего странного. У него быстро вошло в привычку наслаждаться столь чудесным пробуждением. День, когда она не поцелует его, станет самым черным в его жизни. Возможно, он стал бы скулить и умолять об этой великой милости.
Спенсер вздохнул и попытался повернуться, но не смог.
Похоже, он потерял способность двигаться. Странно.
Хелен снова поцеловала его, шевеля теплым дыханием усы. Он вмиг почувствовал прилив желания. Все как обычно. Но когда ему захотелось ее обнять, руки не двигались.
Глаза его широко распахнулись. Жена улыбалась ему так нежно, так сладостно, что он вновь зажмурился от счастья. Но все же, вспомнив о своей непонятной немощи и пытаясь собраться с мыслями, что было не так-то легко, когда тебя обуревает желание, Спенсер медленно произнес:
— Со мной что-то неладно, Хелен.
— Знаю, милорд, — заверила она, прикусив мочку его уха. — Отныне вы — мой пленник.
Она сказала чистую правду. Он лежал на спине совершенно голый, широко раздвинутые руки и ноги были привязаны к кроватным столбикам.
Глаза Спенсера блеснули от удовольствия.
— Судьба — капризная богиня, Хелен, дорогая. Что, если бы ты никогда меня не встретила? Что, если по роковой случайности наши дороги так и не сошлись бы? Что, если бы ты посчитала меня недостойной добычей? Ни с одной женщиной я не пережил бы ничего подобного. Ах, Хелен, немедленно поцелуй меня или, если хочешь, сначала побрей, потом начинай целовать, пока я не потеряю сознания от блаженства.
Но Хелен и не думала подчиняться. Рассмеявшись, она вскочила и вызывающе подбоченилась.
— О нет, это страшная месть, милорд, за то, что вы когда-то проделали со мной то же самое.
— Но если я выверну руки, мои путы соскользнут?
— Нет, я не умею вязать подобные узлы. Боюсь, вам придется сдаться мне на милость и оставаться моим узником, пока я не сжалюсь над вами.
Спенсер весьма серьезно опасался, что погибнет от неразделенной страсти, но все же попытался шутить:
— Собираешься выпороть меня штокрозами? Хелен ответила сияющей улыбкой, и он лишь сейчас заметил, что на ней одна шелковая ночная сорочка, тоньше, чем пленка пота у него на лбу. Хелен медленно сняла бретельку с белоснежного плечика. Спенсер сглотнул слюну и, окончательно изнемогая, проскрежетал:
— Какая это степень?
— Я еще не определяла. Необходимо провести эксперимент, чтобы потом оценить результаты.
Вторая бретелька потихоньку соскользнула вниз, и сорочка, чуть задержавшись на пышной груди, сползла до талии.
— Кто знает, может, этот метод наказания вовсе не такой уж действенный и ты попросту закроешь глаза и снова заснешь.
— Я умираю, Хелен!
— Вот и хорошо. Теперь немного терпения. Позволь мне еще поиздеваться над тобой, чтобы довести до обморока.
Она плотоядно оглядела его и принялась осыпать поцелуями. Спенсер выгнулся, судорожно втягивая в себя воздух. Ах, если это продлится еще чуть-чуть, он опозорится, как зеленый юнец со своей первой женщиной!
— Хелен, ты должна остановиться. Пойми, я уже не очень молод, и хотя от человека моего возраста ожидают спокойствия, сдержанности и самообладания, ничего не поделаешь, я превратился в мальчишку. Прекрати, иначе я изольюсь прямо здесь и сейчас, а это весьма обидно для прелестной женщины и к тому же моей жены. Перестань, Хелен. Ах, какие теплые у тебя губы…
Спенсер застонал и принялся рвать свои шелковые узы.
Они чуточку поддались.
Хелен решила послушаться его, и от этого Спенсеру захотелось заплакать. Он уже ничего не соображал, а глаза застилало чудовищным желанием. Как сквозь туман он увидел, что она снова встала и кремовый шелк разлился у ног маленьким озерцом. Она принадлежит ему, эта прекрасная, верная, преданная женщина. Он хотел только одного — испустить свой последний вздох, зная, что она рядом.
— Я так полон чувств к тебе, Хелен, что в моем бедном мозгу все смешалось. Но верь — я ждал тебя всю жизнь. Я люблю тебя, родная. Ты не забудешь этого?
— О нет, никогда! Не сомневайся, я стану боготворить тебя до конца дней своих. И сделаю все, чтобы ты был счастлив.
Она наклонилась и коснулась узлов на запястьях. Через мгновение его руки и ноги были свободны и она лежала на нем, а он вошел в нее, гадая, сколько еще лет может выдержать мужчина такое утонченное наслаждение, не превратившись при этом в дряхлую развалину.
— По меньшей мере Девятая степень, — прошептала она. Интересно, в чем тогда заключается Десятая?!
Ознакомительная версия.
