— Вы должны быть честны со мной. — Лидия закрыла глаза. — Ведь вы не считаете меня дурой, если я верю в своего отца?
Карета свернула с щебеночной дороги на булыжную мостовую, и ее окна начали дребезжать. За этим шумом было не слышно вздоха Санберна. Но Лидия щекой почувствовала, как поднимается и опускается его грудь.
— Разумеется, нет, — успокоил ее Джеймс. — Вам же не предоставили никаких доказательств. И, как я понимаю, вы всегда будете верить своему отцу, а не другим людям.
Его доброжелательность и сочувствие очень тронули Лидию. Способность Санберна понять ее можно было считать большим прогрессом в их отношениях. Она с радостью подумала, что такая перемена, несомненно, поможет им обоим больше доверять друг другу.
— Могу ли я задать вам один вопрос? — обратился Санберн с несколько непривычной официальностью. — Что вы станете делать, если выяснится, что ваш отец все-таки замешан?
— Я не могу плохо подумать о нем, — запинаясь, призналась Лидия. — Но если бы оказалось, что он все-таки виноват, я все равно буду относиться к нему так же, как прежде. До тех пор, пока кто-то не сможет убедительно доказать причастность моего отца к этим махинациям. А пока это не доказано, моя преданность и любовь к нему заставляют меня оставаться верной дочерью.
В болезненном молчании Лидия ждала реакции Джеймса. Но когда он заговорил снова, его слова были совсем о другом, а голос звучал нарочито безразлично.
— Мы с Фином договорились, чтобы за вашим домом установили наблюдение. Вас будут сопровождать, куда бы вы ни пошли. Это нужно исключительно для вашей защиты. Вы не против?
Лидия не думала, что это необходимо, но после всего случившегося утром было бы безумием отказываться от такого предложения. Вдруг она отпрянула от Санберна, охваченная неожиданным беспокойством.
— А мои сестры? Как вы считаете, не угрожает ли им опасность?
Джеймс едва заметно улыбнулся и рукой откинул локон с шеи Лидии.
— Вам самое время побеспокоиться о себе, дорогая. Всем известно, что интересы вашего отца представляет в Англии лишь один человек — вы.
Она прижалась лицом к груди виконта. Не пройдет и десяти минут, как она снова окажется в своем доме на Уилтон-Креснт. После такого трудного дня перспектива вернуться туда должна была представляться ей радостной. Ожидалось, что Софи и Антония приедут с дневным поездом. На первый взгляд мысль о, встрече с сестрами могла бы доставить Лидии удовольствие. Но в данную минуту ей хотелось совсем другого: как можно дольше оставаться в надежных объятиях Санберна, просто сидеть, уткнувшись лицом в его крепкое плечо.
В полумраке кареты Лидия позволила себе безмолвное признание. Да, она любит этого человека.
Однако это открытие не принесло ей желанного успокоения. Ласки Джеймса оставались для нее самыми дорогими радостями в жизни, но не более того. Этот мужчина не принадлежал ей. Скоро она приедет домой и они расстанутся. Потом, в общественных местах, на балу или званом ужине, ей останется лишь соблюдать приличия. Если они и встретятся взглядами, то она должна будет отвернуться, поскольку они чужие друг другу люди и не связаны никакими обещаниями. Следовательно, у нее не будет никаких оснований с каким-то особым значением смотреть ему в глаза.
Экипаж замедлил ход. Лидия выглянула из окна кареты. Они проезжали по Пиккадилли. Джеймс, однако, почему-то привстал с места.
— Оставайтесь пока здесь, — велел он. Его интонация не понравилась Лидии. Санберн произнес эти слова как-то сухо и официально.
Он вышел из кареты на разведку. Лидия осталась одна. Казалось, она ждала целую вечность. Но возможно, прошло всего лишь несколько минут, так как церковный колокол за это время пробил всего один раз, отмеряя половину часа. Наконец дверца кареты открылась и Санберн забрался внутрь.
Но теперь он уселся напротив Лидии.
— Там перевернулась телега, — сообщил он.
Когда их карета вновь с грохотом двинулась вперед, Лидии захотелось продолжить разговор, но она быстро передумала. Она не знала, как заставить Джеймса снова сесть рядом с ней.
Первым нарушил молчание Джеймс.
— Вам лучше уехать из города, — сказал он. — Отдохнуть недельку в деревне. Предоставить вашему отцу самому выпутываться из этой истории.
Неужели то, что она говорила ему недавно, осталось без внимания?
— Я ведь уже сказала, что не могу бросить его одного.
— Не можете, — повторил виконт. — Но я тоже вынужден повторить. Люди, напавшие на вас утром, намеревались всерьез причинить вам вред. Если бы у меня при себе оказался пистолет, каждый получил бы по пуле между глаз. Вы это понимаете? Речь идет уже не о египетских находках. Это касается жизни и смерти. А вы все играете.
Тогда в мюзик-холле неизвестный парень приставил нож к моему горлу. С вами он поступил бы точнотак же. Если вы не свернете с этой дорожки — если не дадите своему отцу самому разбираться с его проблемами, как и подобает мужчине, — то конец для вас окажется печальным.
Лидия пыталась проглотить подступивший к горлу комок, но у нее все онемело внутри. По спине пробежал неприятный холодок.
— Мне совсем не хочется подвергать свою жизнь опасности! — проговорила она глухим голосом. — Но что мне остается делать?
— Ваш выбор яснее ясного, — ровным голосом произнес Санберн. — Очень многие считают вашего отца виновным. В этой ситуации вам надо предоставить ему одному доказывать свою правоту. Если же вам это не по нраву, делайте то, что считаете правильным, но без моего участия. Ставьте свою жизнь на карту. И проигрывайте в этой игре, если вам так хочется.
Лидия заморгала, стараясь сдержать подступившие рыдания. Были ли это слезы гнева? Или душевного опустошения? Да, она чувствована гнев, злость, но прежде всего на себя.
— Разве вам не все равно, если я погибну? Разве вы хотя бы раз сказали, что любите меня? — Ее голос дрогнул, но она продолжила с отчаянием: — Вы обвиняете своего отца в том, что он, заявляя о любви к своей дочери, не стал бороться за нее. Почему же я должна поступать так же? Почему вы настаиваете, чтобы я бросила отца, только потому, что это удобно для меня? Признайтесь, Джеймс, ведь вы больше всего на свете хотите увидеть свою сестру свободной. Разве вы отказались бы от своей мечты? Если бы все на свете стали уверять вас, что она безумна, согласились бы вы, что ее место только в доме для умалишенных? Думаю, ни за что!
Санберн долго молчал, прежде чем ответил. Прошло несколько минут.
— Вижу, вы сделали свой выбор, — сказал он усталым голосом. — Я не собираюсь вас переубеждать. Мне хорошо известно, чем заканчиваются такие попытки.
