Афра громко вздохнула:
– Может, он и никчемный человек, но я тебя заранее об этом предупреждала. Кстати, ты уже сумела отчасти возместить потерю любовника.
– Не понимаю, на что ты намекаешь.
– На ту кругленькую сумму, что прислал тебе сегодня утром герцог Бекингем в уплату за клевету на собственного отца.
Перешептывание в соседней ложе раздавалось все громче и громче, видимо, старания подруг не пропали даром. Однако они не могли прислушиваться к тому, что там обсуждали – им надо было довести свой миниатюрный спектакль до финала. Так что перебранка продолжалась без пауз.
– Кажется, ты надеешься, что я помогу тебе расплатиться с долгами? – возмутилась Анабелла.
– Не забывай, ты жила у меня на всем готовом. Так что могла бы и уделить мне малую толику из герцогского подарка.
Теперь уже и в ложах над ними стали прислушиваться к спору двух женщин. Анабелла взглядом спросила Афру, не пора ли прекратить перепалку: первый акт близится к концу, а в антракте из-за общего шума их уже никто не услышит. Афра кивнула: дескать, настало время переходить к финалу.
– Ладно, – согласилась Анабелла, – я поделюсь с тобой. Только у меня почти ничего не осталось – почти все ушло на это платье. Ты же знаешь, как требовательно относится лорд Хэмпден к моим нарядам.
– Господи, неужели ты будешь рассуждать о его вкусах после того, как упрятала бедняжку в тюрьму?
– Но здесь я ни при чем, клянусь!
– Вот как? Тогда кто же это сделал?
– Рочестер. Он так разозлился на Колина…
Стук в дверь прервал их. Анабелла с облегчением вздохнула, но тут же подумала, что сейчас начнется самая трудная часть представления.
– Войдите.
На пороге появился бледный от ярости Рочестер.
– Мадам Мейнард? Это вы скрываетесь под маской?
Анабелла царственно склонила голову:
– Я хотела бы остаться одна…
– Приношу глубочайшие извинения, мадам, – Рочестер одарил ее саркастической улыбкой, – но Его Величество приглашает вас разделить его общество.
– Разве Его Величество сегодня в театре? – старательно изумилась она.
– Да, – ответил Рочестер. По его виду было заметно, что его провести им не удалось, но такой задачи они себе и не ставили.
Анабелла с преувеличенным ужасом взглянула на Афру и прошла вслед за Рочестером в соседнюю ложу. Король, очевидно, отослал всех своих спутников, кроме Бекингема. Опущенные занавеси отделяли ложу от зала. Анабелла только могла догадываться, что головы зрителей сейчас повернуты к этой ложе.
Она надеялась, что многие услышали ее разговор с Афрой и королю вряд ли удастся отмахнуться от ее слов.
– Мадам Мейнард, – произнес король, окинув ее ледяным взглядом, – не соблаговолите ли вы снять маску?
– Конечно, – согласилась она.
При тусклом свете свечей ей показалось, что лицо короля покраснело от раздражения.
– Как это ни печально, мы невольно слышали ваш разговор с мадам Бен.
«Мы об этом позаботились», – подумала она и, встревоженно посмотрев на короля, прошептала:
– О, Господи, я и не подозревала…
– И должны сообщить, что ваш разговор нас обеспокоил. Очень обеспокоил.
Анабелла старалась не смотреть на Бекингема, но чувствовала, что он недоволен происходящим.
– Я не знаю, что вам сказать…
– Вы уже сказали больше, чем следовало, – едко заметил Карл. – Я даже помыслить не мог, что когда-нибудь встречу женщину, сознательно разрушившую репутацию собственного отца.
Анабелла призвала на помощь все свои актерские способности:
– Ваше Величество, все было не совсем так… Афра разозлилась на меня, и ее безумные обвинения…
– Мы уже слышали, как вы умеете лгать. Достаточно. Лорд Хэмпден совсем иначе истолковал стихотворение, но мы ему не поверили, поскольку он друг Уолчестера. Однако теперь мы видим, что он сказал правду.
– Но Ваше Величество…
– Помолчите! – Король повернулся к Бекингему, и только теперь Анабелла позволила себе взглянуть на герцога.
Тот стоял с безучастным видом. Чутье подсказывало ей, что герцог разгадал ее игру.
– Бекингем, – сурово сказал Карл, – как, по твоему мнению, мы должны выйти из этой ужасной ситуации?
Герцог послал гневный взгляд Анабелле, затем чуть повернул голову и устремил взор на короля.
– Я бы осмелился предложить Вашему Величеству освободить лорда Уолчестера. Мы совершили ошибку из-за этой лживой женщины.
Король утомленно кивнул. Анабелла засомневалась, в самом ли деле Его Величество поверил инсценировке или вынужден был пойти на уступки под давлением обстоятельств. Он мог опасаться, что его подданные будут требовать освобождения графа, а свидетелей их с Афрой разговора было немало. Кроме того, королю было неудобно наказывать героя войны по навету женщины, известной своим скандальным поведением. Дворяне и без того ворчали, выражая недовольство многочисленностью королевских любовниц и тем, что на их содержание уходят огромные суммы.
Впрочем, побудительные мотивы монаршего решения Анабеллу мало интересовали. Главное, что ее отец будет выпущен из Тауэра. Но вот о Колине даже не было упомянуто… Освободят ли его? Спросить об этом она не могла, поскольку изображала безразличие к его судьбе.
Голос Бекингема отвлек Анабеллу от тревожных мыслей:
– Ваше Величество, а как мы поступим с мадам Мейнард?
Боже, она совсем забыла, что ее могут наказать за ложное обвинение дворянина! Да-да, они имеют полное право! Скорее всего король так и поступит…
Ужасные воспоминания ожили в памяти Анабеллы: камера, в которой мать провела последние дни, ее путь к виселице, петля на шее…
– Как ты сам думаешь? – испытующе посмотрел на герцога король.
От страха сердце Анабеллы готово было выпрыгнуть из груди, но она успокаивала себя тем, что гнев Бекингема будет ей на руку. К несчастью для герцога, уже всем стало известно, что он заплатил Анабелле за молчание. Если наказание будет суровым, пойдут разговоры, что он отомстил женщине, а это недостойно дворянина…
Бекингему явно хотелось расправиться с ней, но, поразмыслив, он сказал, всем своим видом демонстрируя, что ему скучно заниматься такими пустяками:
– Она женщина, Ваше Величество, а женщинам свойственно идти на поводу у своих чувств вместо того, чтобы, подобно мужчинам, взвешивать последствия собственных поступков. Единственное, что с ней стоит сделать, – продолжал герцог, – это распорядиться о ее отчислении из труппы. Тогда она впредь не сможет плести интриги среди аристократов. Да, пожалуй, такого наказания будет достаточно.
Анабелла подумала, что «такое» наказание могло прийти в голову только мужчине, и притом жестокому. После отчисления из труппы у актрисы были два пути: найти покровителя или сгинуть в пучинах публичных домов. Бекингем, несомненно, полагал, что для женщины, оскорбившей лучшие чувства дворянства предательством собственного отца, останется только второй вариант.
