Она пробежала по нему взглядом:
— Возможно.
— Кейтлин, ты не можешь этого думать… — Боже милостивый, вид у неё был до смерти серьёзный. — Кейтлин, это глупо — совершать такую вещь, и ты это знаешь.
— Я должна выиграть это пари. Я отказываюсь становиться твоей любовницей — и я сделаю всё, от меня зависящее, чтобы этого не произошло никогда.
Его челюсти сжались:
— Даже опозорив своё имя?
— Я обнаружила нечто, что значит для меня гораздо больше, чем моя честь.
— Что же?
Их глаза встретились, и в ту же самую секунду он уже знал ответ. Она неравнодушна к нему. Волна шока и неверия прошла сквозь него. Она не просто неравнодушна к нему, она его любит. Он читал это по её лицу так же отчётливо, как если бы она произнесла это вслух.
Нет. Она не может — я не могу ей этого позволить. Если она ко мне неравнодушна, тогда я… Александр посмотрел на неё — по — настоящему посмотрел на неё. В мягком свете свечей она казалась даже моложе, не старше восемнадцати лет. Зеркало над камином отразило лицо зрелого мужчины, хорошо, быстро и трудно пожившего. Даже если сейчас она его и любит, что будет потом? Перенесу ли я потом, если её потеряю?
Он знал ответ каждой частичкой свой души.
С тяжёлой горечью на сердце он ухмыльнулся:
— Не пытайся меня разжалобить, Хёрст. Наше пари имело только одну цель: наказать тебя за обман в Лондоне. Сегодня вечером ты признаешь, что проиграла, и останешься со мной на две недели, как и обещала.
Это было всё, что останется ему как воспоминание о ней, когда они окончательно расстанутся, но у него будет хотя бы это. Две короткие, драгоценные недели — и больше он не увидит её никогда. В груди у него как — то странно заныло, словно железной лентой из неё выдавливало воздух, а глаза жгло от дымящих свечей.
Две недели. Не так — то много, но это всё, что дарует ему судьба, и он — отчаявшаяся душа — согласен и на это.
— Ну, Хёрст? Что скажешь?
Он ожидал, что она с присущей ей живостью возмутится. Вместо этого она долго, печально вгляделась в него, потом развернулась и ушла, слегка хлопнув за собой дверью.
Гораздо позже Кейтлин стояла на террасе, завернувшись в толстую накидку, дрожа от прохладного ночного бриза. Было уже больше четырёх часов утра, последние гости наконец — то разошлись. Все ушли спать, за исключением Александра. Как обычно, он направился в кабинет за последним стаканчиком портвейна перед тем, как уйти.
— Вы точно уверены, мисс? — спросила Муйрин.
— Да. — Кейтлин посмотрела на окна замка. Оставалась гореть только пара окон, да и те погасли, пока она смотрела. Пора.
Она заглянула в окно библиотеки на Александра, который налил себе стакан портвейна и сел в кресло возле камина.
— Он сидит лицом не в ту сторону, — прошипела Муйрин.
— Знаю. Мне надо сделать что — то, чтобы он развернулся. Бабуля сказала, что капли подействуют очень быстро. — Кейтлин взглянула на Муйрин. — Миссис Прюитт и остальные уже на местах?
— Ага. Миссис Прюитт заперла на ключ все остальные двери и наблюдает за воротами сада. Других выходов в сад больше нет, мисс. Все остальные тоже наготове.
— Очень хорошо. Я сейчас вернусь.
Кейтлин взялась за холодную медную ручку, ведущую внутрь, глаза застыли на Александре. Он сидел к ней спиной, повернувшись затылком с густыми вьющимися волосами, и потягивал портвейн. Она дождалась, когда он сделает последний глоток. Пожалуйста, бабуля, не подведи с каплями. Она очень старалась не накапать в стакан больше четырёх.
Он поставил пустой стакан на стол и встал, готовый пойти к себе.
Она сделала глубокий вдох, затем повернула ручку и вошла.
Он повернулся, брови полезли вверх:
— Кейтлин! Что ты тут делаешь?
Она сделала ещё несколько шагов внутрь, накидка колыхалась вокруг неё.
— Я пришла выполнить свою часть пари.
Александр нахмурился. Она была закутана с ног до головы, но его внимание привлекло скорее выражение её лица. Она была такой печальной, словно весь мир её предал.
Его сердце сжалось. Он не выдержит ещё один такой момент. Он лгал самому себе, что сможет сделать Кейтлин своей любовницей, даже хоть и на час.
Он покачал головой и глухим голосом сказал:
— Кейтлин… не надо.
— Не надо что? Не надо стоять в стороне и позволить тебе выиграть? — Она грустно улыбнулась. — Я и не позволю.
Александру плевать было на пари. Ему хотелось только одного — стереть печаль из её глаз. Один только вид этого повергал его в шок, и ему понадобилось усилие, чтобы произнести:
— Я отказываюсь от последнего пари.
В её глазах появилось сердитое выражение:
— Я не нуждаюсь в твоей жалости.
Но это была не жалость. Он любил её. Эти слова просочились сквозь странный туман, который вдруг установился внутри него. Он хотел сказать ей это, хотел объяснить, что любит её так сильно, что не сможет вынести, когда и если она станет уставать от него, когда интерес её к нему начнёт таять.
Но не смог.
Она, казалось, поняла его страдания, потому что через всю комнату подошла к нему, окружённая своим сладким ароматом. Она встала перед ним и нежно подтолкнула его на сидение позади него.
Должно быть, он сел, но он этого не почувствовал. Его колени и руки были свинцовыми, хотя он был бодр, и все чувства его были ясными, даже острыми. Он смутно чувствовал, что следовало бы огорчиться, что конечности его не слушаются, но он был просто рад, что она здесь.
Она наклонилась к нему настолько, что губы её оказались на уровне его уха:
— Я — женщина слова. Если я сказала, что что — то сделаю, — я это сделаю. Мне хотелось бы, чтобы время, проведённое нами вместе, прошло по — другому… — Её голос сорвался, забрав с собой его сердце. — Но мы такие, какие есть. А судьба исполняет далеко не все наши желания.
Он попытался вдохнуть её нежный запах, ощутить мягкое касание её волос на своей щеке, пока она выпрямлялась:
— Смотри, Александр. Потому что больше ты меня никогда не увидишь. — Она подошла к двери на террасу, открыла её и выскользнула в сад.
Она приблизилась к фонтану, и через открытые двери он видел, как появились четыре служанки. Она развернули огромное полотно и подняли его так, чтобы оно закрывало фонтан от окон верхних этажей. Затем они сами развернулись спинами к фонтану, не выпуская их рук полотнища. Кейтлин плавно прошла за фонтан, где плохо различимая спутница стояла наготове. Там она избавилась от тапочек и одним движением плеч скинула накидку.
