Лиана бросилась между мужем и Тирлем. Она защищала своего сына и человека, по отношению к которому мальчик выказывал столько дружеского расположения.
— Так что же ты предпринял?
— Я вскочил на своего коня и поехал догонять ребенка. — Тирль тепло взглянул на мальчика, поглаживая его большой ладонью по головке. — Но я немного опоздал. Как я и боялся, его схватили шпионы Оливера.
В это время малыш удобно устроился на коленях Тирля и принялся играть клочьями материи, свисавшими с того, что когда-то было камзолом.
Тирль поднял глаза на Лиану.
— Убить слуг брата я не мог, но и допустить, чтобы парнишке причинили вред, тоже не имел права. Поэтому я последовал за ними, чтобы защитить мальчика в случае необходимости.
— Я устал от твоего вранья. Ты — Говард, и в тебе столько же яда, сколько в змеином жале, — прохрипел Роган.
Лиана повернулась к мужу.
— Неужели ты думаешь, что у твоего сына так плохо развит инстинкт самосохранения, что он не отличит друга от врага? И разве он когда-нибудь проявлял излишнюю доверчивость? Разве легко сходился с чужаками?
— Чужих он боялся, — подхватил Сиверн. — Ты помнишь, Роган, он всегда шарахался, когда кто-то подходил к нему слишком близко.
— Ничего я не помню, — отрезал Роган, но дальше по направлению к Тирлю не двинулся.
Тирль взглянул на мальчика, резвящегося у него на коленях.
— Мой брат держит у себя в услужении настоящих варваров. Они бы убили мальчика не моргнув глазом, просто так, ради развлечения. Я не мог этого допустить. — Он потрепал малыша по голове. — Он славный постреленок.
Зарид за все время не проронила ни звука, но именно в этот момент к ней пришла уверенность в том, что Тирль говорит чистую правду. Все произошло именно так, как он рассказывал: он не мог оставить мальчика в беде и решил ехать следом за похитителями, чтобы охранять его.
— Он говорит правду, — прошептала она, чувствуя на себе взгляд Тирля.
— Говарды вообще не знают, что такое «говорить правду».
— Он знает, — настаивала Зарид. — Он не похищал мальчика. — Она пристально посмотрела на брата. — Где вы нашли моего мужа?
Когда Роган не ответил сразу, у нее не осталось даже тени сомнения в невиновности Тирля, и она почувствовала, будто у нее крылья выросли от радости.
— Где вы нашли его? — Зарид почти кричала.
— Он возвращался, — наконец решился Сиверн.
— Возвращался? — Теперь Зарид вообще была на седьмом небе от счастья. — То есть ехал обратно, в наш замок? И с ним был мальчик? Но мне почему-то казалось, что вы сказали, будто перебили остальных людей Говардов.
По выражению лица Рогана можно было понять, что он не собирается давать каких-либо объяснений, поэтому Зарид теперь обращалась к Сиверну.
— Они гнались за ним, — вполголоса пробормотал Сиверн.
Тут обеих женщин словно прорвало, и они налетели на обоих братьев.
— Он скакал прочь от людей своего брата? Убегал от них? Так ты сначала убил тех, а потом изувечил человека, который спас твоего сына? — Последняя возмущенная реплика принадлежала Лиане.
Лиана подошла к мужу и пристально посмотрела ему в глаза.
— Твоя ненависть просто застит тебе глаза. Она даже заставила притупиться твое чувство справедливости. В течение нескольких недель ты издевался над ним, а он безропотно сносил все надругательства. Хотя я лично никогда не видела в нем того дьявола во плоти, каким ты его провозгласил. — Она показала в сторону Тирля и мальчика. — Взгляни туда. У малыша разума больше, чем у тебя. И чутья тоже. Они безошибочно указывают ему на друга, если он такового перед собой видит. Она подошла к Тирлю и наклонилась над ним.
— Ты можешь быть трижды Говардом, но ты доказал, что у тебя благородное сердце. Я благодарю тебя за то, что ты спас моего ребенка. — Она наклонилась еще ниже и поцеловала Тирля в щеку, затем подняла с его колен своего здоровяка-сына. — Наш друг нуждается в отдыхе и лечении, — сказала она слугам. — Мы должны обеспечить самый внимательный уход и позаботиться о том, чтобы у него было все самое лучшее, что мы только можем предложить.
Тирль оттолкнул протянутые к нему руки помощи, руки, которые несколько минут назад пытались лишить его жизни. Медленно, осторожно, превозмогая боль, он поднялся самостоятельно.
— Я не останусь здесь больше. Я еду домой.
Лиана посмотрела на него и кивнула. Вспоминая о том, как она сама вела себя по отношению к нему последние несколько недель, она готова была сквозь землю провалиться от стыда, и прекрасно понимала, что все Перегрины опротивели ему настолько, что видеть он их больше не желает никогда.
Зарид подошла к мужу и с вызовом посмотрела на Рогана.
— Я еду с ним.
Прежде, чем Роган успел возразить, Тирль отстранился от нее.
— Нет, — сказал он. Она взглянула на него.
— Я хочу быть с тобой. Ради этого я готова отправиться хоть на край света.
Выражение его лица было холодным и непроницаемым.
— Нет. Ты не нужна мне. Зарид прошиб холодный пот.
— Но я верю тебе. Я знаю, что ты не похищал мальчика. Я знаю, что ты не враг.
Но ничто не могло заставить его сменить гнев на милость.
— Это ты сейчас так запела. Но тогда ты была уверена в моей виновности. В твоих глазах сверкала ненависть. Ты считала меня таким же негодяем, как и твои братцы. — Он отвернулся от Зарид, всем своим видом показывая, что вопрос исчерпан, и взглянул на Лиану. — Могу я получить обратно свою лошадь? Я собираюсь отправиться в путь прямо сейчас. Глаза Лианы расширились.
— Ты не сможешь в таком состоянии скакать верхом. Ты очень слаб, и с тобой не будет никого, кто мог бы, в случае чего, поддержать тебя и защитить.
— Я уезжаю отсюда немедленно, — упорно повторил Тирль и тут же, пошатнувшись, едва не свалился на пол.
Ни один человек не посмел встать на его пути. Никто не стал задерживать его и убеждать остаться в замке Перегринов. Даже Зарид просто молча стояла в сторонке, когда он покинул эту комнату, а вместе с тем и ее жизнь. Она просто смотрела ему вслед, борясь со жгучим желанием броситься вдогонку, но гордость не позволяла сделать это. Если она не нужна ему, то он ей и подавно.
— Беги же за ним, — настаивала Лиана.
Но Зарид отрицательно покачала головой и побрела вверх по лестнице, ведущей в ее комнату. Она расправила плечи и смотрела пустыми глазами прямо перед собой, стараясь отогнать от себя мысли о том, сколько всего сделал для нее Тирль. С самого начала она от него ничего кроме добра не видела. Он загородил ее своим телом от копыт взбесившейся лошади на турнире, а теперь вот спас жизнь сыну Рогана. Нет, если позволить этим мыслям овладеть собой — она пропала.
