Снег стаял, и свирепые ветры улеглись. В Новую Англию пришла весна.
Полли стала выходить на люди. На ее лбу отчетливо выделялась буква А. Она ходила, опустив глаза, от ее веселого нрава не осталось и следа. Встречая ее, Тамар отводила глаза. Она испытывала при этом то же чувство, какое у нее возникало в присутствии Джейн Свонн. Бедная Джейн стала тогда такой жалкой, рассеянной, она пряталась по углам, не слыша, когда к ней обращались. Она сидела в доме своего отца за прялкой. Обычно женщины, сидя у колеса прялки, поют, и звуки песни смешиваются с жужжанием колеса. Но никто не слышал, чтобы Джейн пела.
Быть может, жизнью пуритан было бы легче жить зимой. Но когда в лесу начинали петь синие птички и малиновки и звуки их песен наполняли воздух, когда на фруктовых деревьях распускались цветы, девушки и парни начинали поглядывать друг на друга и думать, что жизнь не только работа и молитва, как утверждали угрюмые церковные старосты.
Одну юную пару публично выпороли за прелюбодеяние. Они заявили, что собирались пожениться, да весна сбила их с толку. Но их не простили и наказали, а после совершили незатейливую брачную церемонию. Им объявили, что за свой грех они заслуживают смерти, но поскольку они члены новой колонии, им дадут шанс обрести спасение благочестивой жизнью и служением Богу.
В это время церковные старосты были весьма озабочены тем, что, по их мнению, представляло собой тайную опасность. Более всего они боялись не мора и не враждебных индейцев, а некоего Томаса Мортона.
В глазах пуритан он был воплощением дьявола. Это был самодовольный тип, хвастающийся своей образованностью и именующий себя дворянином из Клиффордз-Инна. Он прибыл в Новую Англию несколько лет назад с капитаном Уолластоном в компании нескольких мужчин. Они намеревались основать плантацию и обосновались в местечке, названном Маунт-Уолластон17. Но Уолластон, испугавшись трудностей, связанных с этой затеей, уплыл в Вирджинию в надежде на большее везение… А Мортон, по словам пуритан, нечестным путем захватил землю Уолластона и, к великому возмущению пуритан, переименовал ее в Мерри-Маунт18.
Отношения Нового Плимута с Мерри-Маунт были далеко не сердечные. Мортон обвинил пуритан в том, что они нарушают законы Англии, пренебрегая установленным обрядом венчания и венчая колонистов на свой манер. А пуритане в ответ обвинили Мортона в том, что он продает индейцам огнестрельное оружие и крепкие напитки и тем самым подвергает опасности жизнь поселенцев Новой Англии. Подлинной же причиной их вражды явилось то, что жители Нового Плимута были протестантами, а обитатели Мерри-Маунта — приверженцами епископальной церкви.
С весны Бартли начал готовиться к отплытию в Англию. Целыми днями лодки сновали от берега к «Либерти» и обратно, подвозя к кораблю припасы. Многие обитатели старались не смотреть на «Либерти», чтобы не думать о доме. Стоило Полли Игл взглянуть на корабль, как она вздрагивала и рука непроизвольно тянулась к изуродованному лбу. Аннис брала младшенькую на руки и шла на берег поглядеть на приготовления к отплытию. Она была опечалена оттого, что ее любимая миссис собирается уплыть на этом корабле. Тамар сказала, что вернется назад, но кто знает, что может помешать ей?
Да, в самом деле, весна — пора беспокойная, пора юности и любви. Этой весной предстояло сыграть много свадеб, и поговаривали, что многим новобрачным грозит порка до свадьбы. Разумеется, если у пуритан будут на то доказательства.
Миссис Элтон и брата Милроя связала тесная дружба. Они были единодушны в своем стремлении возвращать заблудших на путь истины.
Томас Мортон, епископальный священник Мерри-Маунта, тоже взял на себя миссию венчать юные пары и наставлять их.
Церковные старосты метали громы и молнии, но глаза молодых невольно обращались к Мерри-Маунту и они шептались о том, что творится на Маунт-ов-Син19, как прозвали этот сеттльмент протестанты.
Томас Мортон ставил на Мерри-Маунте майское дерево. Дома они всегда танцевали вокруг майского дерева по старому английскому обычаю веселиться и приветствовать весну в первые майские дни, благодарить за распускающиеся цветы. Хозяин Мерри-Маунта был человек веселый, и в его сеттльменте в это время пировали и веселились.
— Он воздвигает идола! — негодовали церковные старосты. — Тельца Хорива. Он поймет, что сотворил страшного идола, когда почувствует на себе гнев Божий.
Но Томаса Мортона не заботили вопли церковных старост. Он приехал в Новый Свет, чтобы разбогатеть. Он охотился на зверей и продавал шкуры, отправляя их в Старый Свет. К тому же он обнаружил, что индейцы в большом восторге от «огненной воды» и огнестрельного оружия, и завел с ними весьма выгодную торговлю. А теперь еще он вздумал воздвигать майское дерево, что в глазах пуритан было большим грехом.
Жителей Нового Плимута эта новость весьма разволновала.
Все моряки с «Либерти» решили пойти поплясать вокруг «Тельца Хорива», они сказали, что желают вспомнить дом и старый обычай.
В канун первого мая с Мерри-Маунта стали доноситься звуки веселья, пушечный выстрел возвестил начало праздника, и в воздухе загремела барабанная дробь. Майским деревом послужила сосна, к которой прибили гвоздями оленьи рога. Его было видно за несколько миль.
Рано утром Бартли отправился с Тамар на «Либерти», чтобы показать ей, как идет подготовка к отплытию.
— Через несколько недель мы поплывем в Англию! — взволнованно сказал он.
Но, думая об Англии, она вспоминала также о страшных событиях — о том, как схватили ее мать, как охотники на ведьм раздевали догола женщин в ратуше, о моряках, просящих милостыню на улицах. Она оглянулась на берег и поглядела на эту прекрасную землю, залитую утренним солнцем, на поднимающийся над лугом легкий туман, искрящуюся под лучами солнца речку, впадающую в море, густой лес и возвышающиеся вдали горы. Сам сеттльмент красивым назвать было нельзя, но эти маленькие домики растрогали ее сильнее окружавшей ее прекрасной природы, ведь они были олицетворением храбрости и самоотверженности труда. Ей не хотелось смотреть в ту сторону, где стояли позорный столб и виселица. Она старалась вычеркнуть из памяти отчаянный крик Полли Игл и касающееся ее лба раскаленное железо. Ей не хотелось вспоминать о Полли, печально идущей по улице с опущенной головой. «Но Полли согрешила», — подумала Тамар. «Как и мы все», — тут же ответила она себе. «Но все же это не такая жестокость, какую я видела дома».
«И все же это жестокость».
Она рассказала Бартли про свои мысли, он засмеялся и притянул ее к себе.
